Мужчина улыбается и говорит:
– Оставь себе. В любом случае, пусть у тебя будут свои деньги. Небольшой стартовый капитал в твою мечту в качестве подарка в честь радостной новости.
– Оставь себе, – бросает Тихон и отворачивается.
– Спасибо, Виктор, – говорю я.
Он прощается с нами и уходит.
– Присядь, – Тихон кивает на кресло рядом с собой. – Пожалуйста.
Нехотя я пересаживаюсь. Он наклоняется к моему лицу.
– Ты очень меня удивила, Севиндж. Ты говорила, что училась в университете до нашей встречи, но я не задавал вопросов.
Я замираю. Не задавал. Потому что ему было всё равно.
– Но удовлетвори моё любопытство. Сколько языков ты знаешь? Чтобы я знал. На будущее. И был готов. Вдруг мне снова потребуется твоя помощь.
Я чуть ли не глаза закатить готова! Помощь! Ему! Моя!
– Это вряд ли, – улыбаюсь. – Мне приятно, спасибо. Но у тебя здесь огромный офис. Посмотри на себя. И на меня. Чем я могу тебе помочь?
– Сегодня у тебя это прекрасно получилось, – хвалит он. – Все остались довольны, особенно, синьор Герра. Я подумал, что мог бы привлекать тебя для работы во время переговоров. Таким образом, все будут в плюсе. И я, поскольку ты – очень близкий для меня человек, а значит, я могу тебе доверять, и ты, поскольку у тебя появятся свои деньги. Я буду обеспечивать тебя в любом случае. Обещаю. Но так ты сможешь быть уверена в завтрашнем дне. У тебя будет подушка безопасности. Я знаю, как это важно для тебя. Не спеши отказываться.
Мои глаза наполняются слезами. Он действительно очень хорошо знает меня. Знает, как я боюсь, что снова останусь одна, на улице, с ребёнком на руках. И с единственным выходом – снова просить помощи дядюшки. Я абсолютно не умею выживать. Воспитание не позволяет. Я зависима от мужского плеча. А Тихон… Даёт мне свою заботу и предлагает работу. Но всё это второстепенно, когда он говорит о нашей близости и о доверии. Ведь именно из-за этого я вышла к итальянцу. Потому что Тихон – очень близкий мне человек, и я не хотела, чтобы у него возникли проблемы.
– Английский, немецкий, чеченский – в совершенстве, наряду с русским, французский и итальянский – разговорный, без словаря, я начала изучать иврит, но… – Я смотрю на него. – Случилось то, что случилось.
– Ты – удивительная, – он склоняется ещё ближе. – Я горд, что у моего сына будет такая мамочка.
Мамочка. Из его уст это слово кажется мне самым милым на свете. Слёзы торопливо сбегают, оставляя горячие влажные дорожки на моём лице. Тихон утирает их своими шершавыми пальцами. А я хочу, чтобы он просто меня поцеловал. Кусаю губы до боли, чтобы не попросить. Чтобы не начать умолять о небольшом кусочке пирога моего глупого счастья.