Довольный Совенок, затушив нарисованный пожар, уже бежал к ней.
— И ты себя, дочка.
Они покатались везде, где было можно. Купили сладкой ваты, съели по эскимо. Юля купила воздушный шарик в виде мишки. Совенок уже еле двигал ноги от усталости, а ей столько хотелось рассказать и показать, но…
— Думаю, пора, — она кивнула на скамейку, спрятанную в глубине парка за жирным кустом сирени. Здесь, вдали от основных дорожек, было тихо и сумрачно. Удобное место, чтобы вернуть ребенка домой.
— Хорошо, — с тяжким вздохом согласился Совенок. Накрыл медальон ладонью, делая его вновь видимым.
— Теперь меня можно найти, — пояснил, и Юля осталось только поверить на слово. Впрочем, не прошло и десяти минут, как она ощутила чужой, изучающий — аж спина зачесалась — взгляд.
— Я хотел бы угостить брата, — шепотом попросил Совенок, кивнув на недоеденную сахарную вату. Значит, не показалось. Юле стало не по себе. И в голову полезли панические мысли. Например, что от хороших не сбегают. И как воспримет возвращение беглеца его семья? Еще вспомнилось, что Совенок ни разу не упомянул о матери. Что если рядом с отцом, у которого какой-то там эсхарат, мачеха? Не от нее ли сбежал Совенок? Но поздно мучиться сомнениями.
— Ой, шарик, — расстроенно воскликнул малыш, выпустив ленточку из рук.
Юля вскочила догонять, почти дотянулась пальцами до ленты медленно всплывающего в небо коричневого медведя, как замерла, ощутив холод стали у горла. Скосила глаза — клинок выходил из пустоты. В тот же момент отчаянный крик Совенка «Юля!» ударил по нервам. Она дернулась:
— Аль!
Обернулась, забыв про лезвие у горла. Кожу обожгло. Над ухом прошипели что-то злое. Чужие пальцы, впились в плечо, удерживая. А она не чувствовала ни боли от пореза, ни тепла льющейся на грудь крови. В глазах стоял брошенный пакет с игрушками, втоптанная в землю сахарная вата и пустая скамейка. Нарастающий шум в ушах заглушил остальные звуки. Ноги подкосились, и Юля стала медленно оседать.
Упасть ей не дали. Обхватили, прижав к чему-то твердому. Горячая ладонь обняла горло, и кожу запекло так, что Юля взвыла, а из глаз брызнули слезы.
Ее заставили сделать шаг назад. Чувство короткого падения, возмутившийся желудок. Мир все еще был размыт слезами, зато обоняния и слух обострились. Пахло железом, мужским потом, остро воняло чем-то звериным. А еще здесь было на порядок холоднее, и ветер, пробираясь под тонкую куртку, заставлял ежиться.
Удерживающий ее человек перебросил Юлю через плечо, и она охнула, больно стукнувшись животом о твердое, как камень, плечо. Похитителю до ее проблем не было никакого дела. Он размашисто шагал куда-то, и девушка напрягала мышцы, чтобы меньше подпрыгивать при каждом шаге.