На некоторых, а если быть точнее, то на Великопольского, спиртное подействовало, как снотворное, а экспромт Артура, как колыбельная.
Павел задремал. «…Странно, ногти на пальцах ног накрашены синим цветом, и не только у него — рядом такие же. Чьи это? Возле него сидел смуглый туземец, а вокруг еще какие-то незнакомые люди. «Все — таки остров обитаем!» — мелькнула в голове догадка. Они танцуют вокруг костра странный, но заводной танец. Ему нравится, он улыбается… Павел с удивлением обнаруживает на себе только пальмовые листья поверх плавок…»
— Ой, Артур, а у тебя есть уже один поклонник! Смотри, как Великопольскому нравится твоя «музыка»! — Вася, хохоча, показал на улыбающегося во сне Павла.
Фима подошёл к Артуру, присел:
— А что если вот так?! — и немного изменил ритм, ускорив.
Берёзе понравилось, он заулыбался и продолжил.
«…Танцующие заметили его, пригласили жестом к себе, он с радостью присоединился. Его выдвинули в центр круга солировать. Ритм ускоряется, все аплодируют, он счастлив, смеется…»
— Посмотрите, как нашего «меломана» прет! — Вася снова обратил всеобщее внимание на спящего.
— Вась, иди лучше сюда, — позвал Фима, по его лицу было видно, что он что-то затевает.
Василий подошёл, Жандр вручил ему миски и показал, как по ним постукивать, вторя Артуру. Затем набрал в железную кружку маленьких камешков и стал ими трясти, как маракасами.
— Платон Станиславович, возьмите, — и вручил ему импровизированный музыкальный инструмент.
Станиславович с большим удовольствием принялся «подыгрывать барабанщикам».
У них получался простенький, но зажигательный ритм.
«… Счастливый Великопольский продолжает свое соло, как вдруг откуда-то появляется очень колоритная женщина необъятных размеров и, схватив Павла, крепко прижимает к себе и кружит его в танце. Он тонет в её формах и задыхается. Все плывёт вокруг, а она все не отпускает и кружит, и кружит. Затем резко останавливается и страстно целует. Выпустив его из объятий, она загадочно улыбается, обнажив белоснежные зубы, так контрастировавшие с ее цветом кожи, и неведомо откуда достаёт свадебную фату, водружает на свою курчавую шевелюру и лукаво подмигивает…»
— Ааа! — заорал Великопольский.
Музыканты остановились. Элла подошла к Павлу и стала его тормошить.
— Ааа! — продолжал кричать спящий.
Элла плеснула на мужчину водой и он проснулся, все еще крича. Увидев недоуменные взгляды коллег, замолчал и немного смутился:
- Тьху ты, приснится же такое!
- Что, Павел, совесть мучает во сне? — спросила Дарья.
— Давно уже от нее избавился, как от пережитка прошлого! — парировал уже окончательно пришедший в себя Великопольский.