— Умей достойно проигрывать! И просто признай, что я шучу смешнее!
Павел был в шоке. Да, как они могли так с ним поступить!? Как посмели? Он чувствовал себя униженным и оскорбленным. Поэтому наотрез отказался возвращаться в лагерь, заявив, что теперь будет жить здесь, в своем новом «доме», один.
Он ожидал, что сейчас начнут извиняться и уговаривать его. Не от всех, конечно, но ждал этого. Но ничего подобного не произошло. Все просто ушли. Почти все. Осталась Элла.
Дарья не скрывала радости от происходящего и, уходя, подошла к Павелу и подарила букетик из сорванных здесь же цветочков:
— Поздравляю с новосельем! Дружить домами не предлагаю!
Он со злостью швырнул букет в траву.
Оставшись наедине с Павлом, Элла попыталась его утешить и отговорить от принятого решения.
— А ты зачем осталась? Вали отсюда! Видеть никого не хочу! И тебя в первую очередь! Не ожидал от тебя подобного! Ладно эти! Но ты! Ты с ними заодно! — Великопольский пылал от злости.
Он был зол на весь белый свет. На всех и вся. На весь планктон, именуемый командой «Экстремального», во главе с ненавистной Дарьей!
На Сандерс, чтоб ему всю оставшуюся жизнь жилось так «весело», как ему сейчас, а еще на самого себя, так глупо попавшегося и выставившего себя на всеобщее посмешище. Он не мог все это держать в себе, надо было на кого-то выплеснуть. И этим кем-то стала Элла.
— Прекрати на меня орать! Уйти-то я уйду, даже не сомневайся, причем навсегда! Только сначала скажу тебе кое-что! Ты — самовлюбленный эгоист, думаешь и печешься только о себе! А обо мне ты подумал? Хотя бы раз за все время нашего знакомства? Ты же меня просто используешь! И если и проявляешь заботу или оказываешь внимание — это всего лишь верный знак того, что тебе снова что-то от меня надо! — у Эллы тоже много чего накопилось внутри.
День за днем все копилось и копилось, и сегодня была последняя капля. Она остановилась перевести дыхание и продолжила:
— Я, к твоему сведению, обо всем узнала только сегодня утром. Ты хоть представляешь, что мне пришлось пережить? И знаешь, что смешно — они, в отличие от тебя, не сомневаются в моей преданности тебе.
Элла замолчала.
Павел тоже молчал. «Да, похоже, я перегнул палку с ней. Чего это я? Может, извиниться? Все таки не чужие. Да и пригодиться может. А, и так сойдет!».
Павел, молча, поднял цветы, подаренные ему Дашей, и поднес Элле:
— Мир?
Эля, выговорившись, почувствовала облегчение.
«Ну, и зачем я зря сотрясаю воздух? Знаю же — ему все равно. Но, как известно, любовь зла, полюбишь и… Вот именно его и угораздило полюбить!».