— Говоришь, мой брат и его леди поладили? Вместе ездят верхом…
— Именно так, милорд, — оруженосец забрал поднос. — Вроде не ссорятся. В зал по утрам вместе спускаются. Держатся, как король с королевой.
— Это хорошо! — признал Найрин, хотя где-то в груди защемило.
Но несомненно, всё это было хорошо.
— А, вы про красный цветок, наверное? — сообразил оруженосец. — Все потихоньку толкуют про этот цветок. Так нет его, милорд. Я сам бегал смотреть сегодня. Только белые. Тут говорят, что, может, это всё обман, милорд? Ну с чего бы вместо белых вдруг появился красный? Позвольте идти, милорд?
— Иди, — Найрин махнул рукой.
Итак, не хорошо. Нет красного цветка…
Красного цветка не было и быть не могло — когда миновали несколько дней, отведенные Челле на выздоровление, когда знахарка Тала её осмотрела и сказала «можно» — Сайгур понял, что ничего не хочет. Вот так, вообще. И до её выздоровления, когда она спала на другой половине их кровати, тоже не хотел, но это хоть было объяснимо — совестно искать любви с бледной немочью. Надо дать ей набраться сил, заботиться. А теперь?
Впервые с тех пор, как Сайгур повзрослел, то есть за немало лет, его тело оставалось равнодушным к красивой женщине, несомненно желанной для любого мужчины!
«Дар в том, что никто и никогда не возьмёт тани против её желания».
Не против согласия, нет. Желания!
Желание девственницы, демоны! Девственницы, которую ещё не научили любви! Точно ли оно возможно?!
Дар? Проклятье? Род вымрет, если капризная девчонка не захочет мужчину? Так не бывает. Женщина носит детей и рожает их независимо от своих желаний. Это гарантия продолжения рода, и того, что земли и замки под достойной защитой. Иначе тани запросто окажется во власти того, кто складно поёт, может заморочить голову, налить меда в уши… Воображение услужливо нарисовало женоподобного красавчика с арфой, смешного и слабого. Это развлечение для избалованных дам, а не мужчина и не воин. Недаром «сладко петь» означает и «складно врать».
Сайгур подумал это, и поёжился от неожиданной догадки. Посмотрел на спящую жену. Она до подбородка завернулась в одеяло, заплетенные волосы немного растрепались, рыжих завитков хотелось коснуться.
Что получается? Чтобы жена его захотела, он должен уметь складно врать! Удивлять и развлекать! Ведь и Юна об этом упоминала.
Проклятье! Он не умеет этого вовсе. Скорее будет угрюмо молчать. Хотя…
Почему с Нантель не приходилось изображать шута? И с Астой. Как обходились остальные его женщины? Даже принцесса ничего подобного не требовала!
Значит, необязательно? Или они его не хотели? Или им всем всего лишь было что-то от него нужно?..