Жизнь на острие бритвы научила нас двигаться в этом аду. Избегать лишних драк и смотреть под ноги. Не шуметь и экономить БК. Используя магазинчики на станции как естественные укрытия, мы очень быстро, выверенными перебежками, покинули опасную зону.
* * *
Плазморез инструмент не из лёгких.
Волк сдался через семь километров. Оно и понятно, такую дурынду на спине переть не каждый сможет.
Решив отдохнуть и перекинуть плазморез мне на плечи, мы скрылись от чужих глаз в одном из вскрытых ангаров.
Склад не был разграблен, просто его вертикальные ворота выломало треснувшей потолочной балкой чьи иззубренные края нависали теперь над проходом.
Нам пришлось переползать на другую сторону под вывернутой жестянкой металлических ворот поочередно, на свой страх и риск. И конечно же «хлебное» место не пустовало.
Странный изменённый, покрытый слизью и пузатый дремал в темноте. Внутри его организма во всю бурлили какие-то жуткие процессы, а в брюхе, чья натянутая кожа была полупрозрачной, что-то без конца двигалось.
К сожалению, убрать его совсем без проблем не вышло.
Рассредоточившись среди стеллажей, мы заняли позиции и как только Волк встал на страховку с парализатором в руках — я выстрелил. Шарик продырявил оплывшую башку, сидящую на покатых плечах без какого-либо намёка на шею. Второй — без проблем попал туда же.
Но реакция твари было неоднозначной и даже самую малость шокирующей.
Сидящий на жирной жопе толстяк неуклюже поднялся несмотря на пробитую башку, и издавая целое сонмище отвратных, булькающих и пердящих звуков, бросился от нас в противоположную сторону. Но лишь затем, чтобы пробежав пяток метров с размаху врезаться в бетонную стену.
Ублюдок лопнул на наших глазах и осел на пол. Детектор химического анализа, встроенный в военную маску Борза, выдал многократное превышение смертельной дозы целого ряда летучих соединений.
Не будь мы в масках, то зловоние, что вырвалось из раздутого газами тела, стало бы последим что мы вдохнули в этой жизни.
Так как зрелище было уникальным, явно представляющим интерес с научной точки зрения, пришлось наблюдать всё от начала и до конца. Тварь не просто «самоубилась» она ещё и самопереварилась прямо там, у стены.
То, что из неё выплеснулось было настолько едким, что через несколько минут от водянистой плоти остались жалкие ошмётки.
Происходящее мы не обсуждали. Молча смотрели, рассевшись кто где. А когда записывать стало нечего, всё так же дружно отвернулись. Лишь Волк единожды нарушил молчание:
Остался последний рывок, поспи.
А я — не стал спорить.