Перекупщик, кстати, предоставлял жильё своим сотрудникам в баре. Комнат там хватало, другое дело, что жить в гостевом доме было тяжко. Музыка, шум, гам, пьяные крики…
Мы нравились друг-другу и отдыхали от своей работы в жарких ночных объятиях, но не съезжались. Толку играть в любовь, которой между нами нет?
Сегодня я красил стены. В другое бы время не стал заморачиваться, но ситуация изменилась. Теперь мне нравилось проводить время за такой работой. Это успокаивало.
Моя временная «союзница» чувствовала, что оседлать меня в полной мере не выйдет и потому говорила в лоб, что и где ей нужно: — Починишь дверь? Сможешь провести канализацию? Нет? Тогда может стены покрасишь?
И смех, и грех.
На исходе недели я пресытился нашими встречами и решил завязывать. Лучше оставить Элию подругой чем портить с ней отношения. Мы оба получили что хотели. Зачем лишние драмы и нервотрёпки?
По её поведению я видел, что сама она этот вопрос не закроет.
— Я больше не останусь.
Лежащая на моей груди Элия с рассыпанными, щекочущими моё лицо волосами, повернулась и я увидел, как блестят её глаза:
— Почему?
— Работа Эли, работа. Это всё — я обвёл рукой её комнату, растрёпанную постель и нагое тело — расслабляет. Если продолжу, очень скоро погибну.
Она хмыкнула и снова прижалась щекой к моей груди:
— Враньё. Получил что хотел и теперь сбегаешь.
Я согласился:
— Сбегаю.
Больше мы не разговаривали. Я поднялся, собрался и ушёл.
* * *
Маятником, маятником работай! Руки сменить забыл!
Хотел ответить «Да знаю я!» но лишь поджал губы и промолчал. Волк был прав, я снова упорол косяка. Не поменял руки и как итог заглядывая в проход показал предполагаемому противнику половину тела.
Ты ранен или убит! Пробуем снова. Не забывай про руки! На исходную!
Снова бег рысью. Снова исподнее впитывает пот, снова напряг. Бронежилет, рюкзак и разгрузка давят на плечи. Внутри рюкзака «хабар» в виде кучи камней. Тяжко — просто страсть, но куда деваться.
Вперёд!
Волк впереди. Его щит развёрнут и закрывает нас обоих. Моя рука на его плече, сожму пальцы — дам сигнал к остановке, но пока просто вперёд. Узкий коридор технической ячейки надвигается на сознание глубокими трещинами искорёженных стен и жутким, синим светом аварийных светильников.
Во второй моей руке — пистолет. Готов к стрельбе поверх щита. Но и напарник не безоружен. У него в свободной руке новинка, купленная у Голливуда. Пистолет-пулемёт, под самый распространённый имперский патрон.
Ствол новинки, торчит прямиком из специального отверстия в щите. Встреться нам изменённый… в этом коридоре ему бы не поздоровилось.