Волк поднялся и достал свёрнутый трос:
Я не против брат.
На поверхность выбирались по отработанной схеме. Первым на верхотуру полез Борз. Цепляясь за трещины и вывернутые бетонные блоки, чеченец взбирался налегке. Лишь перекинутое наискось через тело кольцо свёрнутого троса и тесак с пистолетом на поясе, выступали в роли дополнительного отягощения.
Я же — остался внизу. Контролировать подступы и сторожить вещи.
Через пятнадцать минут из пролома упал конец троса, а в интерфейс пришло сообщение:
Наверху чисто.
Закрепив наше имущество, я повторил путь напарника, с тем лишь исключением, что в отличии от Борза, был подстрахован парамагнитным креплением.
На поверхности было ветрено.
В первые мгновения мои глаза болели и слезились. Несмотря на затянутое тучами небо, световой фон здесь был гораздо ярче чем тот, к которому привыкли мои глаза.
Ещё десяток минут ушёл на то, чтобы вытянуть трос и достать вещи.
То, что являлось для нас проломом в потолке тоннеля и прилегающих к нему промежуточных ярусах, оказалось последствиями удара ракетным оружием. Хвостовик несущей смерть конструкции, искорёженным обломком застрял на шестом этаже соседнего здания.
— Маршрут скорректирован. Можно начинать движение.
Свернув интерфейс, я последовал за Борзом, который уже устремился к краю насыпи. Пробираться тут было непросто. Вездесущая арматура норовила уцепится за экипировку, а проклятые обломки укатывались прямо из-под наших ног в бездонный провал.
Повторить их путь, означало разбиться насмерть.
Чем выше мы поднимались, тем сильнее менялись показатели детектора химического анализа. Воздух на поверхности был отравлен гораздо сильнее чем в тоннелях. Усилившийся ветер разносил по городу бетонную пыль, пропитанную химикатами из тысяч гниющих химических двигателей.
В таких условиях, дыхание без маски было смерти подобно. Причём смерти не мгновенной, а болезненной и многодневной. Воздух нёс в себе отраву, и несмотря на то, что её концентрации не хватало чтобы убить человека сразу, дыхание подобной смесью непременно послужило бы провокацией для целого ряда болезней и привело к упадку всего организма.
Изменённых не видно. И следов тоже.
— Ветер и дожди заметают следы. А твари дремлют в темноте. Ты же знаешь сколько их в низинном городе.
Борз со мной согласился:
Готов побиться об заклад, что на поверхности, в тёмных щелях и руинах, этих отродий не меньше. Спят как в том торговом центре.
Перебравшись за насыпь, мы встали на направление, лавируя между высокими кучами обломков и откровенно непроходимыми участками.