Хотела добавить «Отвали», но почувствовала слабость и беседу не продолжила.
Закрыла глаза и быстро провалилась в глубокий сон.
***
Разбудил меня настойчивый стук в дверь.
- Ваша горничная беспокоит, госпожа Натта! – верещала девушка с утра пораньше. – Меня попросили подготовить вас к свадебной церемонии. Захожу, больше не буду ждать ни минуты. Его Высочество, принц Михаил, велели не опаздывать.
Я резво открыла глаза. Вскочить не смогла, не нашла сил.
Тело ломило, будто я всю ночь бегала по крышам, спасая мир от зла. Притом с переменным успехом. Казалось, что «зло» все-таки настигло меня пару-тройку раз и отдубасило до полусмерти. Попробовала потянуться – как же тяжело!
На счастье, голова не болела, да и желудок молчал. Возможно, я все-таки доживу до своего счастливого свадебного торжества. Порадую маму, хоть она об этот и не узнает, а дальше можно и того…
Еще вчера я, кажется, удрала бы через окно, услышав про свадьбу, а сегодня, ну надо же, ни одной мысли про побег. Лежу и, неловко краснея, прижимаю к себе край одеяла.
Полное слепое послушание.
- Вы не поели вчера, госпожа? Снова плохо себя чувствовали? – осторожно спросила горничная, зашла в комнату и положила мое пышное платье на кресло.
- А сколько дней я здесь? – отрешенно пробормотала я.
Забыла, почему Мишута спешит со свадьбой. Отчетливо помню, что мы должны были пожениться через три дня. Но я столько в отключке точно не пролежала.
- Насколько помню, только второй день, - не сразу ответила девушка.
Я подвисла, не зная, что и думать. Горничная распахнула шторы и замерла, отрыв дверь ванной комнаты.
- Очень плохо вчера себя чувствовали, да? – пискнула девушка, обернувшись на меня с каменным лицом.
Я густо покраснела.
- Оче-ень! – выкликнула не своим голосом, чуточку переигрывая.
За Эдвардом вчера вечером так и не убрала.
Дверь в ванную комнату громко захлопнулась, и горничная занялась моим нарядом.
Одевала и причесывала меня, как беспокойную двухлетку. Я пыхтела и дергалась. Вспотела, пока надевали платье. Капризничала и фыркала. Не понравилось, что высокая прическа с бриллиантовой диадемой больно стягивала волосы.
- Потерпите, госпожа, - успокаивала девушка. – Красота требует жертв.
Кажется, слишком много моих жертв и ни одной со стороны вредного ящера!
Я вгляделась в зеркало, и на глазах навернулись слезы. Едва ли, слезы радости! Скорее – необратимости и безысходности.
Мое бледное изможденное лицо на фоне белоснежного, искрящегося блестками платья.
Горничная прикрепила к прическе плотную вуаль, и картинка в зеркале стала заметно веселее. Нет лица – нет проблем!