— Тебя не было сегодня на завтраке, — как бы невзначай начал Вайлет, — что-то случилось?
— Предпочла еде сон, — ответила снисходительно улыбаясь. Мышцы болели ужасно.
— Ардел, пожалуйста, — простонала я, вся дрожа.
— Ещё немного, — напряженно ответил мне мужчина, толкаясь.
— Арде-ел, — простонала я, не в силах и дальше потакать всем этим его желаниям.
— Ну же Саша, давай, — натужено просили меня, крепче сжимая мои руки.
— Не могу!
— Можешь!
— Не могу!
— А если так? — хрипло засмеялся мужчина, вновь направляя моё тело.
— Как? — подозрительно спросила, закусывая губу. Ноги отказывали держать. Чудовище. Он просто чудовище! Он чудовищно мощен!
— Так! — и резко схватил за талию, грубо впиваясь пальцами в живот. Это буквально дало второе дыхание. Пнув мужчину в голень, тут же отпрыгнула, замахиваясь деревянным мечом, готовая защищать свой животик.
— Читер! — фыркнула я, отражая слабую атаку.
— Не знаю кто это, но, обращайся, всегда к твоим услугам. — засмеялся мужчина, — На сегодня закончим. Лови.
Ардел кинул мне полотенце, перехватив его на лету, тут же начала обтирать шею.
— Ненавижу спорт, — фыркнула, отбирая у мужчины ковш с водой, — Спорт и я — две несовместимые вещи.
— Воинственная моя, — мужчина не переставал хитро улыбаться. Становиться прежним холодным, серьёзным и отстраненным Арделом он мог только в дали от меня. Не знаю, хорошо это или плохо. Вот то, что у меня перед сном представлять больше некого, кроме него — плохо. Серьёзно. Все мужики прям пропали и новых придумывать не хочется, — ну что, в баньку?
— Не люблю бани, — сморщила лицо, отдавая деревянный ковш.
— Поэтому ни разу не ходила?
— Поэтому. У меня давление при сильной жаре падает. Однажды чуть в обморок там не упала, — села на землю. Прям так. В своих юбке-штанах и рубашке, — предобморочное состояние, всё перед глазами поплыло, реальность уходила, но я успела выйти в предбанник, а после приоткрыть дверь, впуская холодный воздух. После этого и не хожу.
— Слаба здоровьем? — посмурнел голубоглазой, подходя ближе, садясь рядом.
— Не то что бы… Иммунитет хороший. Все болели, а я как дура в школу топала. Но кое-что есть. Да. Например, я очень травмоопасная. У меня есть такой период, когда я могу легко что-нибудь у себя сломать. Но там период в три-пять лет. Сотрясение — было. В переносице трещина — была. У лодыжки рвались сухожилия. Давление скачет.
— Больная моя, вставай.
— Встафай, — передразнила я, отказываясь подниматься, — обязательно так рано вставать? Спать это же святое!
— В медовый месяц выспишься.
— Звучит как: «после смерти отоспишься», — хмыкнула я, ловя чужую руку. Какая у него большая ладонь. Больше моей, наверное, раза в два-три…