— Эй, блять! Тише будь.
Какого черта это значит?!
Что он о себе думает? Ждёт тихой мышиной возни, ни единого звука и голос не подавать? Так он представляет?
Раздражение, подогреваемое не успевшей до конца уснуть злостью, заскреблось внутри, вынуждая совершать действия без участия разума.
Прежде чем сообразила, ноги уже несли её через ванную. Металл ручки всего на мгновение остудил, выталкивая на поверхность вопрос: "Что я творю?", но… Поздно. Дверь распахнулась, всколыхнув края тёмно-синего покрывала на кровати.
Феликса сжала кулаки, глядя в удивлённое лицо. Дейвил оторвал голову от подушки, вздёрнув темные брови в немом изумлении. Это выражение застыло всего на несколько секунд, сменившись недовольством, губы искривились в неприязненной ненависти… Да, наверное, именно так.
— Ты охренела? — простой вопрос на грани слышимости.
О, как же! Знаменитый дейвиловский тон, которому безуспешно и слепо пытаются подражать все младшекурсники.
Ей он знаком настолько хорошо, насколько сам его обладатель даже не представляет.
Чем тише говорит Дейвил, тем он злее. Такая полная зависимость уровня кипения от уровня громкости голоса. Температура повышается — звук понижается, и наоборот.
Невероятно раздражает.
— Я тебя спрашиваю, — он приподнялся на локтях, продолжая валяться в позе звезды.
— Не смей указывать, как мне себя вести в своей же комнате! — прошипела, едва не начав тыкать в него указательным пальцем.
Держать себя в руках — лучшее, что можно сделать.
— Если ты хренов слон, иди жить в гостиную, — кудрявая голова шлёпнулась на подушку, заканчивая разговор. — Свали.
Ничего ещё не закончено.
— Если тебя что-то не устраивает, возвращайся в свою старую комнату, — Феликса сложила руки на груди, не желая признавать его правоту.
Да, возможно ей не стоило громыхать дверцами. В конце концов они непричастны к появлению Дейвила на свет, но чёрт возьми! Она имеет право вымещать эмоции так, как хочет, когда это никому не приносит вреда.
Голова на подушке медленно повернулась. Если бы взглядом можно было убивать, она бы давно валялась мешком с костями.
— Может, тебе пойти к своим дружкам-обсосам? — тихий вибрирующий голос проникал иглами под кожу, вспарывая нервные окончания, пробираясь всё глубже.
Непонятно как, но вместе с его голосом внутрь попали тонкие паразитические нити страха.
Чего бояться? Он ведь просто лежит и смотрит на неё. Но это все не просто. Они так давно воюют, что знают каждый жест. Каждый взгляд. Каждый оттенок голоса. Хоть и никто из них не хотел знать этих деталей.
— Ты даже до целого мудака не дотягиваешь. Ты кусок мудака, Дейвил.