— Ненавижу это тату.
Что? Что?!
О, нет… Зачем произнес вслух? Она не должна была об этом узнать. Теперь будет думать, что тебе есть до нее дело.
— Почему? — короткий, искренний смешок довел член до состояния боевой готовности.
"Пиздец. Она засмеялась, а я уже готов ее трахнуть".
Давай, хотя бы сейчас оборви. Вытяни ее ненависть наружу.
Сделай ей больно!
— Ты не спросила разрешения.
"Убейся, Шам".
Тонкие брови взметнулись вверх от удивления.
— У кого?
Вероятность выбора пробудила демонов, которые, оказывается, все это время молчали.
Он сам себе не признавался, насколько сильно его бесил тот факт, что она разрисовала свое тело. Она могла делать с ним что угодно, да, но как же его злило. И злит. Несмотря на абсурдность.
— У Уоррингтона, блять, — собрал все силы и оттолкнулся, сразу отступая, не давая себе возможности передумать.
Передумать? А что собирался сделать? Поцеловать отброса? Или трахнуть? Судя по тому, как колом хер стоит, поцелуя явно было бы недостаточно.
— Дейвил, тебе лечиться надо, — прорычала Фоукс и промчалась мимо, выбегая в коридор.
Острые когти моментально впились в ребра, выкручивая, сжимая, ломая.
"Гребаная Фоукс!"
Нога влетела в стол. Выплеснуть злость, хоть как-то освободиться от нее, но она не заканчивается. Словно бесконечный сосуд, из которого льется вода, а на ее месте появляется новая.
Шам вышел из кабинета, оставив после себя вмятину от ботинка на парте.
Эпизод 13. В игре
"Чокнутый, мерзкий, отвратительный психопат!
Что он о себе думает? Что себе позволяет? Кто позволил ему прикоснуться… кто позволил подойти так близко?!
Мое тело, что хочу, то и делаю! Приспичит и нос проколю, и тату на всю грудь сделаю, и…
Черт, как же бесит…"
Патрулирование началось с бушующей злостью на Дейвила. Это отчетливо отразилось на походке, сжатых зубах. Казалось, если кто-то попадется ей на пути, она убьет взглядом. Прикончит на месте. Случайно.
Его запах весенней свежести, когда воздух наполнен ароматом цветущих деревьев, миндаля, преследовал ее. Тянулся следом, куда бы она ни свернула. В коридорах, на лестницах, бесконечно весна-весна-весна. В какой-то момент она решила, что сошла с ума. Свихнулась. Он ведь не мог ходить за ней незаметно, и не стал бы этого делать.
Спустя полтора часа она нашла причину. Воротник ее рубашки, где была его рука, когда он касался шеи, напитался его запахом.
Она не вернулась в башню после их разговора. Странного, чуждого, дикого. Они за все года обучения столько не говорили.
Впрочем… слов было не так уж много.
Там, стоя у окна, на миг допустила мысль, что он ее поцелует. Глупость, конечно, но он был так близко… Впервые она детально видела его глаза, хотя знала их наизусть.