Или пришел монстр. В ванной комнате почти не было теней, и ему, наверно, трудно прямо тут появиться. Я прислушалась, затаив дыхание. Тихий хруст или шелест всколыхнул тишину. И пару минут ничего. Мне показалось?
Тревога уже не дала расслабиться. Я спустила воду и забралась под душ, поглядывая через полупрозрачную занавеску. Скорее всего, мне правда послышалось, но полностью я избавлюсь от сомнений, когда своими глазами увижу, что номер пуст.
Замотавшись в махровый халат, я открыла дверь — через щель между плотными шторами пробивались лучи солнца, падали на нетронутую кровать. Ну вот, никого здесь нет.
Едва я шагнула вперед, переступила порог, меня дернули влево цепкие руки. Испуг перехватил горло, я не успела вскрикнуть, как рот зажала мужская ладонь. Что-то взволнованно вздрогнуло внутри меня.
“Кто-то прикасался к твоим губам!” — шипел голос монстра в моей голове. — “Кто-то поигрался…”
— Тихо, маленькая, — прозвучал над ухом глубокий хрипловатый голос. — Я не собираюсь причинить тебе вред.
Сердце зашлось трепетным перестуком. Знакомый голос. Где я его слышала? Не помню, черт побери мою дырявую память!
Мужчина крепко прижимал меня к своему сильному, будто каменному, телу. Его запах — горячая кожа, мускус, мандарин, янтарь — проник глубоко внутрь и зашевелил потаенные струны, о которых я не подозревала.
Где я его раньше чувствовала? До аварии? Первое помешательство и шок отступили, и я встрепенулась: в любом случае он пробрался ко мне в номер, о котором не знала ни одна живая душа! Я обежала взглядом комнату. Чем огреть мужчину, если что? Картиной, плазмой, подушкой?
Он медленно начал убирать руку ото рта, будто ожидая, что могу снова закричать. Я молчала. И тогда он ослабил хватку на талии.
Только я почувствовала немного свободы — вырвалась, отскочила и повернулась к нему лицом. Черная кепка надвинута почти на нос, четко очерченный подбородок покрыла трехдневная щетина, в уголках чувственных губ пряталась улыбка.
Я точно откуда-то его знала. Отчаянно копошилась в памяти — безрезультатно.
— Что вам нужно? — спросила я, бросая тщедушные попытки.
— Я двоюродный брат Фаины. Она беспокоилась, что с тобой что-то случилось, и попросила меня тебя найти.
— Не знала, что у нее есть двоюродные братья…
— Конечно, ей запрещено обо мне говорить. Я работаю в ФСБ.
Что за сказки… Она бы мне точно рассказала. Пусть по большому секретному секрету, после бутылки вина, но точно бы поделилась, что у нее есть столь крутой брат!
— От кого ты прячешься? От Влада? Он сделал что-то… нехорошее?
Таким тембром, словно конфеткой, заманивают детей в машину к маньяку. В голосе ни грамма искренности. Так почему я должна говорить правду?