Где-то издалека донесся то ли гром, то ли треск. Странный звук, точно ни на что не похож. Затаив дыхание, я обернулась: кромешная тьма по-прежнему укутывала лес, а на дорогу едва-едва прорывался лунный свет через ветви. На небе почти нет облаков. И месяц острый, точно радужки глаз демона.
— Твою ж мать… — процедил Герман, чуть не уронив меня, и бросился бегом вперед, но через полминуты остановился.
— Ерунда ваша ловушка, — донесся откуда-то голос Рена, и я чуть не подскочила от радости. Завертела головой по сторонам, но пока нигде его не видела. — Но ты изрядно меня разозлил. Анжелика просила тебя не убивать, поэтому могу подарить тебе бессмертие.
Его голос звучал то слева, то справа, заставляя Германа вертеться туда-сюда. Он прижал палец к уху, пытался докричаться до своих коллег.
— Техника — очень ненадежная вещь, ищейка.
— Как ты выбрался?
— Не твоего ума дело. Вам меня не поймать. Не убить. Я не требую мне поклоняться, но лучше меня не трогать и не злить.
— Хочешь, чтобы тебя не трогали, убирайся с Земли. Здесь я тебе не позволю бесноваться.
— Поставь мою невесту.
Я встретилась с Германом взглядом — он сильный духом мужчина, бесстрашный, но в его глазах блеснул страх. Не за себя — за меня. Он не хотел меня отпускать. Как же ты на самом деле ко мне относишься, Герман?
Наконец он опустил меня, сканируя пристальным взглядом окружавшую нас тьму.
— Анжелика, сними один браслет и надень его на ищейку.
Не представляю, зачем? Герман против воли протянул мне свое предплечье, темное от татуировок. Его лицо исказилось от напряжения.
— Я тебя урою… — процедил он.
— Рен, зачем?…
— Делай, как я сказал!
Я разомкнула створчатый браслет на левой руке, не особо понимая, как он налезет на мощные мышцы Германа. Но едва я прижала его к предплечью, стальные ветви и цветы зашевелились, расширяясь, и браслет защелкнулся, сел, как влитой. Тень справа отделилась от мрака между деревьями и влилась в Германа.
Он зарычал, сопротивляясь, вены вздулись на шее, на руках, глаза полыхнули огнем. Я отступила, испугавшись. Но всего через пару мгновений борьба утихла. Герман расслабил кулаки, с его лица спала маска боли и потуги.
— Так должен продержаться дольше, — сказал он с ухмылкой и провел пальцами по браслету.
— Рен?
Поразительно, как едва заметно преобразились черты Германа. Лицо ожило в более бурной мимике.
— Мне не очень подходит это тело. — Он нахмурился, поднял брови, опустил. — Но пока сойдет. Не хочу надолго с тобой расставаться. К тому же у меня есть некоторые планы на тело ищейки.
— Ты ведь… не отправил его за бессмертием?