— Прощения просим, молодая госпожа, — смиренно кланяясь, произнес слуга, прижимая руки к груди. — Фея-Крестная велела вам это передать. И приступать немедля, а она будет наблюдать из окна.
— Хорошо, — произнесла Изабелла, мигом поскучнев. — Передай ей, что я сию секунду исполню ее приказание.
Слуга снова поклонился и вышел, а белка заскакала на столе, как умалишенная.
— А! — простонала она. — А! Про твое наказание-то мы забыли!
— Придется прежде мести двор, а это вовсе не так весело, — мрачно подвела итог Изабелла. — А потом, кто знает, хватит ли у меня сил на преображение сестер.
— Хватит, — хитро произнесла вдруг белка. — Давай сделаем так: ты поможешь мне, а я помогу тебе… Если ты раздобудешь для меня немного, совсем немного той сладкой жидкости, что пахнет лучшим шоколадом и которую распивают твоя мачеха и Фея, то я, так и быть, раздобуду тебе того, кто за тебя выметет двор и переберет чечевицу!
— Коньяка?! — возмутилась Изабелла. — Что, опять?!
— Что? — возмутилась белка. — У меня голова болит после вчерашнего. И мне никто с утра целебного горячего шоколада не предложил. Ну, ты идешь? — в ее голосе послышались капризные нотки. Она прилегла на бочок, закатила глаза, приложила ко лбу лапу. — Ну, давай скорее… видишь, я ослабеваю! Меркнет свет в глазах! Колдовать вообще не могу…
Изабелла вынуждена была подчиниться.
Она тайком прокралась на кухню, и, пока все заняты своим делом и никто не видит, стащила у повара бутылку лучшего коньяка и крохотную рюмочку.
Там же она раздобыла шоколаду, которым повар намеревался полить мороженое и десерты, и пирожное с кокосовой стружкой и нежным белым кремом на тот случай, если капризная белка захочет поесть. Со всем этим добром она, обмирая от страха, быстро-быстро пробралась обратно в свою комнату, где ее уже ждала развеселая компания.
Обе сестры, которых просто распирало от любопытства, что ж такое придумала Изабелла, и пара преуморительных животных: тощий и длинный заяц с такой изумленной мордой, будто его сию минуту что-то треснуло по голове, и толстый, как мохнатый мяч, енот с обширным задом.
Заяц робко держался за юбку Анны, из чего Изабелла заключила, что Фея не только ей выделила горе-наставницу, но и сестер осчастливила.
Енот меланхолично что-то пожирал, сидя на полу.
Белка с видом жестокого диктатора вышагивала на столе, похлопывая по лапе зубочисткой. Для полноты картины ей не хватало лишь подкованных железом сапог, чтоб они зловеще гремели гулкими шагами.
— Нас сбросили со счетов! — шепелявым диктаторским голосом пищала белка жестко. — Нас ни во что не ставят,