Сначала он стоял и прислушивался — измождённые голубки тихо посапывали. Чёрный силуэт с ножом в руке всё так же медленно сделал ещё пару шагов, он крался будто пантера перед прыжком. Я опустила взгляд на Дениса — тот спал, как ребёнок: со сложенными ладошками под щекой и приоткрытым ртом. Его подруга лежала дальше, свесив руку с другой стороны кровати — мы видели только её спину.
Ко мне вдруг пришло осознание того, что это уже слишком. Расплачиваться должен Олег. До кучи можно устроить так, чтобы и Натали досталось… А Денис — глуповатый, запутавшийся, и в то же время обладающий добрым сердцем, которое в нём, к сожалению, видела я одна. Я знала больше, чем остальные, замечала, как он стыдится своих положительных качеств, изображает — именно изображает эгоиста и циника. Да, он совершал множество ошибок, но за период проживания с ними я отметила, что он походил на пса, которого приласкали, а затем вытолкали за ворота. И он возвращается снова и снова, чтобы получить хоть каплю любви, хоть ломоть хлеба, но ничего не получает. Своей семье он больше не нужен.
Из всех злодеев сейчас получит самый тот, кто меньше всего заслуживал. Я должна была предотвратить это безумие, я начала выкрикивать его имя, попыталась его разбудить, а убийца по-прежнему крался. Секунда в моём сознании растянулась длинною в час. Не сумев разбудить, я впала в истерику: кинулась к двери, начала долбить в неё, чтобы кто-нибудь прибежал на помощь и снёс эту дверь… Да выпустите же меня отсюда! Выпустите меня! Умоляю…
За спиной послышался звук — тот самый звук отчаяния. Дело сделано — убийца бросился покидать место преступления. Дверь открылась — я вывалилась наружу. Вместе с ним.
Он торопливо спускался вниз — я видела сквозь щель между пролётами, как он теряется из виду, перебирая ступеньки под ногами, но я за ним не бежала, а вяло спускалась, цепляясь за перила. Периодически останавливалась, фокусировалась на одной бесцельно выбранной точке в бетонном пролёте. Ноги меня не слушались, я волочила их, ступенька за ступенькой. Затем упёрлась в закрытую дверь — он покинул дом, я опоздала.
Дальнейшие минуты я стояла, подпирая крашеную стену, размалёванную маркером, пока не сработал домофон — вбежала полиция. Меня удивил их столь ранний приезд, я больше склоняясь к тому, что кто-то их вызвал по другому поводу. Теперь мне было всё равно. Я семенила по улице, не замечая мелкую морось, просто шла в никуда.
Я шла в свой дом — по привычке стремилась в облюбованное мною место: оно находилось за городом, и у меня работала горничная по имени Гуля. Я прошла пешком десятки километров: автобусы уже не ходили, машины проносились слишком быстро, и я понятия не имела — какая из них движется в нужном направлении. Мне пришлось идти через лесок, сквозь заросли — так было короче. Сухие ветки меня не задерживали — я проходила сквозь них, они даже не издавали хруста. Так почему же я не могу пройти сквозь такую же древесину, только в виде прямоугольного полотна? Что со мною не так?