Мои эмоции достигли предела. Я рванула к двери, в бешенстве толкнула её, схватив за ручку — оказалась в холле. Затем распахнула двери, ведущие на улицу — влажный ветер ударил мне в лицо. Я стояла на мокрой брусчатке, закрыв глаза, выставив лицо к небу, с запозданием соображая, что мне, наконец, удалось миновать все препятствия. Охладив разбушевавшееся эго, я повернулась к дому — мои отцы стояли в дверях шокированные и напуганные. После того, как я вошла, Олег Маратович с опаской закрыл за мной дверь.
— Сквозняк разыгрался… — пояснил он. — Не обращай внимания. Здесь у нас роза ветров, часто такое бывает, если двери не заперты.
Мужчины вернулись к столу. Хозяин разлил новую порцию, был произнесён тост за упокой Марины, Софьи, Вероники и матери Дениса.
— Что Марина рассказывала о причине нашего разрыва? — поинтересовался Олег.
— Ничего и никогда не говорила про ваш разрыв, сколько бы я не выспрашивал.
— Осуждаешь? — он пристально уставился на гостя.
— Не мне тебя судить.
Я внимательно разглядывала отца — в начале встречи мне не давали нахлынувшие эмоции, теперь же я не сводила с него глаз. Чувствовала, что соскучилась. Может бросить Олегов дворец и к отцу переехать? Я могла бы оберегать его семью: восьмилетнего сына, жену, которую всегда недолюбливала…
— Полагаю, ты не в курсе как было дело… — Олег Маратович откинулся на спинку кресла. — Времена были какими, помнишь? Я серьёзным людям тогда задолжал… Сам удивляюсь: как умудрился остаться в живых. Ну ты помнишь, что тогда творилось… — В его зубах оказалась сигарета, затем он поискал вокруг зажигалку, встал, подошёл к камину, наклонился и прикурил, подхватив красный уголёк железными щипцами. — Она должна была Веронику от матери забрать и ко мне переехать… — Задымил он. — Мы с ней решили: хватит бедной девочке ютиться в деревне у бабки, она должна жить с матерью. Я согласился принять её и воспитывать, как родную. Но в тот день Марина позвонила и сказала, что Ника приболела. Решили на следующий день отложить переезд. — Он покопался в камине кочергой, подбросил поленьев. — Я не знал, каких ангелов мне благодарить за то, что ребёнок тогда приболел, хотя звучит кощунственно… потому как в тот вечер ко мне нагрянули… Перевернули всё вверх дном — деньги трясли. Меня отмудохали так, что по сей день аукается — таблетки горстями принимаю.
Олег Маратович снова опустился в кресло, пристально наблюдая за реакцией отца. После продолжительного молчания он снова заговорил:
— Со мной было рядом опасно. Я позвонил ей и объявил, что нам придётся расстаться. Не стал ей рассказывать про визит этих, как бы помягче выразится, уродов. Не стал говорить, что меня пытали, прикладывали паяльник… Скрыл, что звоню из больницы — она наоборот бы примчалась. Пришлось сказать ей… — подумал и еле выговорил: — что я другую встретил. — Возникло неловкое молчание. — Чего ты на меня так уставился? Иначе она искала бы со мною встречи, чтобы по нормальному всё обсудить. А я не мог! Да, не мог! Я бы сломался, увидев её… Поэтому уехал как можно скорее, а квартиру выставил на продажу — с долгами надо было рассчитываться.