— Не ври, — подступает еще ближе. — Очень даже причем. Но сравнивать нас не надо. Меня это злит.
— Я уже поняла, — стараюсь дышать ровнее, хотя сердце готово разорваться от волнения. — И я не хочу вас сравнивать. Это… невольно выходит. Извини, если тебя это так сильно обижает.
— Угу, — хмыкнул, сдвинув свои темные брови. — А на меня просто так посмотреть не хочешь?
— Н-на тебя?.. — заикаюсь.
— Да. На меня.
— Ярослав…
Приближается, вот я уже ощущаю его дыхание на своих губах и понимаю, что таю. Это ненормально и слишком душераздирающе.
Черт… Он так смотрит… Не передать…
— Не надо, пожалуйста… — прикрываю веки и кладу ладони ему на грудь. Но не отталкиваю. Просто провожу границу, говоря таким образом, что дальше нельзя. — Я не такая. Я не могу… Во мне… Во мне бьется сердце отца моего ребенка. Я правда не могу… Даже если бы хотела, — распахиваю глаза.
Часть меня кричит мне, что страсть как хочет этого, того, что может сейчас случиться от одного моего короткого слова. Но я знаю, что будет после…
Это же все обман. Обман чувств. Я не должна поддаваться.
— Ты зря терзаешься, — произносит Ярослав, касаясь ладонью моей щеки. — Зря… Моя глупая девочка.
Встряхиваю головой, сбрасывая его руку с себя.
— Я просто прошу тебя… Не надо… Ничего не получится. Мне не до интрижек с братом моего парня. Это не для меня.
Кажется, я только все усугубила. Ярослав тяжело задышал, его взгляд отчасти стал остервенелым, будто я нанесла ему глубочайшее оскорбление, но при этом он ничего не делал мне сейчас.
Но это… только хуже. Лучше бы он уже что-то сказал или хотя бы отошел от меня на шаг.
— Интрижек с братом?.. — повторил он мою мысль.
— Д-да… Ты же ему брат…
— Угу. Брат.
— Слушай, хватит, — прошу его в последний раз спокойно, умоляя глазами. — Если так и дальше будет продолжаться, приступы у меня будут гораздо чаще, чем раньше.
— Так сильно волнуешься?
— Да, я волнуюсь… Отойди, — начинаю давить ладонями ему в грудь. — Ярослав… — сглатываю. — Отойди.
Но вместо того, чтобы послушать меня, Ярослав кладет ладони мне на талию и резко отрывает меня от столешницы. Я ахнула и вся окаменела в его руках. Обомлела от его наглости и непонимания. Он ведь правда, черт возьми, не хочет меня понять!
— Прекрати.
— Я ничего не делаю.
— Делаешь! Иди трогай ту, с которой ты болтал пять минут назад. Дотерпи как-нибудь до вечера, а меня оставь в покое! — выкрикнула ему в лицо, а затем досадно закусила губу до боли.
Я не хотела этого. Не хотела давать ему знать, что слышала о его встрече. Но он вынудил меня. Это хоть какой-то аргумент на его попытки со мной сблизиться.