В конце концов он смирился, что официально к ним не подъедешь, хитрее надо заходить.
Самое поразительное, что история детского дома уходила далеко в прошлое – ещё задолго до революции некий меценат построил рядом с бывшими дворцовыми конюшнями закрытый приют для одарённых детей-сирот, пользующийся дурной славой у караульных расположившихся по соседству интендантских складов. Байки ходили разные, и приличным людям, а уж тем более – начальству, верить в них не полагалось, да только обходить это скромное деревянное здание простые солдатики и работники конного завода старалась по большой дуге. Потом старое здание практически ушло под воду – землю захватила река, но приют вернулся уже после революции и обосновался здесь капитально.
И все эти годы уникальный детский дом выпускал во взрослую жизнь детишек – они разлетались по свету, вооруженные непонятными способностями и совершенно неизвестными целями. Следы их терялись, лишь только они переступали порог – никаких списков, достоверных свидетельств или хотя бы фотографий выпускников.
Единственное старинное фото, которое удалось добыть в архивах, запечатлело стоящую на высоком крыльце хорошо одетую женщину с прилипшей к пышной юбке малышнёй в строгих костюмчиках, с каллиграфической надписью – благотворительница со своими младшими воспитанниками. Надо ли говорить, что она до боли напоминала Царёву?
Как минимум три века кто-то аккуратно собирает её детей и заботится о них.
Про мертвяков Серых тоже знал.
Бизнес этот был отлично налажен, и любая мало-мальски известная в кругах чудодейственных услуг личность имела на них стабильный оборот – люди, сталкиваясь с мертвяками, в отчаянии цеплялись за любую возможность и обращались в итоге за помощью к самым сомнительным персонажам, и те с готовностью забирали проблемных жильцов с глаз долой, обещая навсегда избавить от кошмара.
Разумеется, никто потом не жаловался, заявлений никаких не строчил, а если и находились настырные родственники, не понимающие весь расклад, не заставшие своими глазами процесс страшной раскрутки мертвяка и потому не желающие смириться с пропажей, так всё равно проку не было.
Полиция никогда не могла проследить их путь до финальной точки – следы обрывались безо всякой надежды, и ни единого раза в отчётах не всплыл сам детский дом, как их последняя обитель. Дела лишь накапливались, пылились на полках, и чем активнее разрастался город, тем меньше было шансов, что хоть кто-то из властей заметит процесс самоисцеления.
Серых постепенно осознал, что посредникам нельзя мешать, они лишь зачищают уже случившееся зло, а вот к поставщикам мертвяков, распоясавшимся чудищам, он имел массу претензий.