Сидел в машине, выходить было лень. Воровски закурил, пряча сигарету в кулаке. Мало ли, охрана на стоянке увидит, начнутся претензии.
Прежнего удовольствия дым не доставил, зато – стал не так заметен запах «волшебной» пасты. Вот, не сказал бы генерал, не заметил бы… Странно, обычно как раз отличаюсь чувствительностью к запахам. «А еще, – усмехнулся я мысленно. – А как барышня со мной целовалась–то, с таким вонючим? Из–за стресса? Или, верно говорят, что от мужчины должно пахнуть чуть слабее, чем от козла?»
Пытаясь отогнать от себя мысли о Ксюхе и ее обонянии (в конце – концов, ее проблемы) поймал себя на том, что совсем не думаю об измене. М–да… А кому я, собственно говоря изменил? Первой жене, с которой прожил больше двадцати лет и которую очень люблю? Машке, которая, тоже моя жена и которую я тоже люблю? Обоим?
«Обеим!» – ехидно поправили меня остатки того, что когда–тоназывалось совестью. В Застеколье, помнится, совесть вспоминал, «плакался» Ярославу. Потом, успокоился. «Не я первый, кто живет на две семьи. Не смертельно!» Если есть возможность (финансовая, прежде всего), то какой мужик … фу, терпеть не могу этого слова, но «мужчина» тут не подходит. Ладно. Какой самец не хотел бы иметь двух жен? Обычно, проблемы возникают из–за того, что какая–то из жен узнает о существовании соперницы. Если иметь жен в разных странах, так они ничтожно малы. В моем случае, семьи существуют в разных пространствах.
Но семья – это семья. Одна, две – кому как повезет. В прежние времена, когда у меня случался… скажем так, некий загул «налево» (не сумел «отказать» одинокой коллеге, которую провожал после вечеринки или, сам же эту коллегу и уговорил … не суть важно) месяц, не меньше, маялся. Не то – угрызениями совести, не то – дурью. А сейчас мне было как–то, «по барабану». Равно как и то, что несколько часов назад проломил череп человеку. Может, Унгерн прав, задаваясь вопросом – а человек ли я? Куча открывшихся возможностей. И, не исключено, что это не все. Трудно сказать, хорошо это или плохо. Придется терпеть. Или, говоря по–умному, принять как данность… «Впрочем, – утешил я сам себя. – Кое–что во мне от человека осталось. И, не просто от человека, а от «бюджетника», привыкшего считать копейки. Ну и еще… Сам факт того, что я еще занимаюсь «самокопанием»
Наконец–таки явился и Унгерн. Забрасывая на заднее сиденье целую охапку пакетов, сказал: