…Хорошо здесь сидится и думается. Прав был кальянщик, уютно и комфортно, почти как дома. Привал на перекрестке дорог. Ведь это было настоящее странствие – не только по пустыням и оазисам, древним городам и заброшенным кишлакам, грунтовкам и автотрассам, – но и по фантазиям, размышлениям и снам. Путешествие по скукоживающейся (из-за наших скоростей) шагреневой коже земли, через пространство и время – в поисках воды и жизни.
Да, курение кальяна в городе Тегеране располагает к возвышенному тону. Посмотрим, что мне еще расскажет этот торговец табаком – профессия у него для Азии самая что ни на есть корневая. Хотя я в этот вечер, конечно, предпочел бы поболтать с поэтом. Тем более, в Персии с самых древних времен почти все грамотные мужчины – поэты.
Легла дорога. Без нее, на деле,
Нам не сложить ни бейта, ни газели.
Интересно, пишет ли мой табачник стихи? Надо будет у него спросить.
II. «Левый поход» в версии Бориса Семевского
…Итак, в эту историю меня втянул Борис Семевский. От его машинописи исходила какая-то странная энергия. Хорошо, что я прочел текст не в книге и не с экрана, а с этих желтоватых, истончившихся страниц. Интересно, он сам печатал или диктовал машинистке? По крайней мере, правка точно его.
Семевский прожил удивительную и на фоне эпохи достаточно благополучную жизнь. Судите сами: мальчик из дворянской польско-русско-немецкой семьи родился в смоленском имении своего деда Е. В. Рентельна в 1907 году. Когда случилась революция, ему исполнилось десять. Сначала был лишенцем, потом пришел НЭП. Повезло, сумел поступить в ВУЗ. Учился в Тимирязевской академии, на экономическом факультете. Закончил в 1931 году.
Пустыня стала первым его серьезным увлечением. Семевский работал в Туркмении, изучал и описывал злаки под чутким оком знаменитого советского генетика и путешественника Николая Вавилова, тогда президента Академии сельскохозяйственных наук. Именно как ученик Вавилова он и отправился в знаменитый автопробег, в котором стал главным по науке. Впрочем, это не помешало ему тащить с остальными машины по песку.
Хайдеггер, современник нашего героя, называл это «бытием», в противовес «повседневному существованию». В момент «бытия» в человеке исчезает двойственность, он весь – стрела, пущенная в цель. Таким Семевский предстает со страниц своего «Дневника». Этой энергии ему хватило еще на несколько лет. В 1934—1938 годах мы застаем его в Туркмении, директором Репетекской песчано-пустынной станции. В 1936-м он возглавлял Каракумскую экспедицию. Это еще очень молодые дела, в ту пору ему не исполнилось и тридцати.