– Я – из чала. Верней, из бывших чала, – огорошил меня Исмаил сразу, как мы сделали по первому глотку кальянного дыма. Табак, кстати, был отменным. Не слишком сладким, без особых ароматических присадок, довольно крепким. Явно не массовая серия. Мне даже захотелось поинтересоваться, что да откуда, но было ясно, что светская беседа о табаке – это совсем не то, ради чего я прилег за этот дастархан.
– Чала? – переспросил я. Слово я слышал впервые, но сразу понял, что речь идет о происхождении. Это как у Мандельштама, он в своей «Армении» вспоминает, как во время кавказского путешествия его первым делом все время спрашивали: «Какой ты нации?»
– Конечно, вы не знаете, – ответил на мое изумление Исмаил. – Чала, – в переводе с тюркского – «ни то, ни се». Так называли бухарских евреев, вынужденных принять ислам. Хотите, я расскажу вам свою историю? Это, конечно, немного напоминает анекдот: «Малыш, хочешь, я расскажу тебе сказку?». Но вы приехали настолько издалека, что это должно быть вам интересно.
Исмаил сделал большой глоток кальянного дыма и весь как будто подобрался, приготовился к длинному рассказу. Вся эта картинка напомнила мне эпизод из читанных в детстве приключенческих романов. Человек приезжает в дальние края, и там ему повествуют о местных чудесах и небылицах. С той только разницей, что в истории Исмаила все оказалось правдой.
– Евреев в Среднюю Азию занесло в незапамятные времена. То ли они пришли с кем-то из персидских владык, то ли вместе с Александром Македонским, никто теперь этого не скажет. Но при зороастризме они тут жили припеваючи. У каждого местного правителя был свой еврей. И у каждого богатого горожанина тоже был друг еврей. Предки мои не бедствовали.
Когда сюда пришли мусульмане, они тоже поначалу покровительствовали моему народу. Люди Книги, в отличие от язычников, казались им почти братьями. И пророк Мухаммед, если читать его внимательно, завещал жить нам в мире.
Но потом явились тюрки и монголы. Эту перемену очень важно понять, в том числе и для того, чтобы ясно видеть, что происходит сейчас. Мы – персы, греки, арабы, римляне – представляли собой один мир, вы можете называть его античностью, можете как-то иначе, но это одна, общая цивилизация, – со своими связями, перекличками, разноголосицей. А они пришли откуда-то из степей и пустынь Турана, варварские колена из ниоткуда, и ничего не знали о нас, о нашем прошлом, о наших корнях. У нас не было общей истории.
Чингиз-хан – тот просто был язычник. Для него евреи, мусульмане, буддисты – все были на одно лицо. Красивые женщины становились наложницами. Сильные мужчины – рабами. Остальные, если выжили, были предоставлены сами себе.