– Извините, меня ждет харчо, – поспешно бормочу я и удаляюсь с самым гордым видом, на который способна.
Вот только следующий час просто ужасен: я медленно умираю со стыда и последними словами корю себя за паникерский характер. Приду домой – внесу его в список несовершенств. Лицо пылает, еда, столь аппетитная десять минут назад, вызывает отвращение, а еще мне беспрестанно кажется, что все вокруг шушукаются обо мне. Шушукаются и смеются.
Я пытаюсь сосредоточиться на книгах, но от этого становится только хуже. Разве кому-то могут помочь все эти нелепые советы, что льются на меня из пухлых томиков?
«Составь перед сном список удач, случившихся с тобою за день».
«Напиши благодарственное письмо кому-то из знакомых».
«Придумай для своей проблемы позитивное название».
Вот правда: ничего абсурднее не слышала! Неужели кто-то действительно верит, что упражнения с ручкой и бумагой помогут ему соскочить с черной полосы?
Я убираю книги в пакет и гляжу в окно: снег идет стеной, и на мгновение я чувствую себя отрезанной от всего мира. Отрезанной и ужасно одинокой.
Глава 9
Вдохновляя бабушек (и не только)
– Так, Пирожкова, я не поняла: что у тебя с лицом? – зычно вопрошает Ольга Викторовна, перехватив меня на подходе к двести восьмому.
– А? – не совсем понимаю я. – В смысле?
– В смысле: что это за постная рожа? У нас тут вроде не почта и не пенсионный фонд, чтобы расхаживать с подобным видом. Где улыбка? Где сияющие глаза?
Я изо всех сил стараюсь изобразить жизнерадостный оскал, но начальница почему-то остается недовольной.
– У тебя что, зуб болит? Или челюстно-лицевая невралгия развилась за ночь? Ты мне тут это брось, болеть некогда: надо срочно нести оптимизм в массы, ведь впереди Новый год.
Я закусываю губу. Вот подстава! Но ничего-ничего, сейчас я как-нибудь отвлеку начальницу от опасной темы натуральности моих улыбок. Что там Карнеги советовал в таких случаях? Комплименты?
Я заламываю руки и бормочу с довольно искренним придыханием:
– Боже, какое на вас сегодня чудесное платье! Вам очень идет.
Пухлые щеки начальницы стремительно розовеют от удовольствия.
– Да, мне самой оно тоже очень нравится, – она нежно оглаживает юбку в цветастый горох и чуть притопывает. – Я его с моря привезла – напоминает об отдыхе. Чудесно же?
Я киваю.
– Тебе бы тоже не мешало одеваться поярче. – Она критически оглядывает мои серые брюки и кофту и явно остается недовольной.
– С первой зарплаты обязательно обновлю гардероб, – почему-то смущаюсь я.
Ольга Викторовна задумывается.
– Если с одеждой совсем беда, могу принести тебе чего-нибудь из дочкиного. У нее куча классных вещей просто пылится на вешалках.