Остальное время, отведенное на танец мы молчали. Мне было дико стыдно за то, что я так себя повела, но произнести это вслух и извиниться не могла, потому что не хотела себе признаваться, что все же что-то чувствую к этому наглецу.
Столько лет мы идем рука об руку. Столько лет пребываем в дружеских отношениях? Что же изменилось? Что посодействовало возникновению этой бури в моей душе?
Я догадываюсь что. Это побочный эффект моего желания. Сбежать от родителя, от нежелательного замужества, чтобы все равно попасть в капкан семейной жизни. Ведь замуж я все равно не хочу. Какими бы сильными мои чувства не были. Еще слишком рано. Я хочу пожить немного для себя. Почувствовать этот сладкий вкус свободы, который теперь, припорошен горькой приправой по имени "Ной".
— Спасибо за танец, — разочарованно сказал Олег.
Его глаза погасли. Очень жаль, что я не могу ответить ему взаимностью.
— Мне было приятно пребывать в вашем обществе, — улыбнулась я.
— Вы — чудесная девушка, — заглянул мне в глаза, — но я вижу, что ваше сердце принадлежит другому. Я желаю вам счастья. Но будьте уверены- вы достойны лучшего!
Парень вежливо поклонился и проследовал к выходу, огибая сладкую парочку. Ной провел Олега пренебрежительным взглядом до самой двери, и, кажется, выдохнул с облегчением, успокоился. А может мне просто показалось.
Я подошла к столику, за который нас с Водяным посадила Лариса и присела на свой стул. В этой обуви ноги быстро устали, нужен отдых. Сбросила с правой ноги туфель, а второй поддела большим пальцем.
— О, Боже, — не сдержалась я, — какой кайф.
— Так сильно понравилось с ним танцевать? — Присел рядом Ной.
— Только не начинай, — взмолилась я.
— Почему же? — Вскинул бровь брюнет.
Его чёрные волосы в этом освещении имели зелёный оттенок. Он и в обычном свете присутствовал, но сейчас особенно.
— Потому что в этом нет никакого смысла!
— Хорошо, тогда пойдём танцевать, — Ной схватил меня за руку и потащил на середину зала, откуда я всего несколько минут назад благополучно ушла.
Этот тупица не сразу заметил отсутствие обуви на моих ногах.
— Почему ты босиком? — Искренне удивился он, но ответа не дождался. — Не важно, — буркнул в сторону и приблизился, обхватывая талию руками.
А потом, как невесомую пушинку, поднял в воздух и опустил себе на ноги. Мне пришлось стать ему на чёрные, начищенные до блеска, туфли.
Этот странный жест заботы нашел отклик в моем сердце. Стало невыносимо жарко от его объятий и я попыталась немного отстраниться, но, естественно, никто мне не дал это сделать.