Мы вошли в комнату для отдыха и Водяной опустил меня на кровать. Кажется, зелье перестает действовать, ведь улыбка практически сошла с моего лица. Подлец налил мне теплой воды и, достав из кармана маленькую капсулу, высыпал ее содержимое в чашку.
— Выпей, — скомандовал он и тело послушалось.
Я осушила посуду и потихоньку начала приходить в себя. Первыми вернулись руки. Я смогла пошевелить пальцами, а когда власть над телом перешла к его хозяйке окончательно, я подорвалась с места, подлетела к Ною и влепила ему пощечину, вкладывая в нее всю ненависть и боль. Красная пятерня недолго зияла на его лице. Вода его тела быстро уничтожила след моей ярости.
— Я понимаю, что ты чувствуешь… — начал он.
— Ни черта ты не понимаешь, — взревела я, умываясь слезами, которые так долго норовили вырваться наружу.
— Просто выслушай меня…
— Разговаривать нужно было до того, как ты поставил на мне своё долбанное клеймо, сказочный ты ублюдок! — Выругалась я.
— Ты бы не согласилась добровольно…
— С чего бы это, — цедила каждое слово я, — ты же самый славный парень в нашем Тридесятом. Самый верный, честный и ПОРЯДОЧНЫЙ! — Не сдержалась и выкрикнула последнее слово я. — Это же не ты на моих глазах ублажал одну из своих подружек на своем рабочем столе, в нашей фирме. Не ты их приводил туда СОТНЯМИ!
Отчаяние наполнило меня, как сосуд. И вроде во мне уже нет места, я полна. Но оно льется и льется. Льется и льется. ЛЬЕТСЯ И ЛЬЕТСЯ! Я тону!
— Ты права, ты во всем права, — пытался сохранять спокойствие Ной, — но я определился. С прошлым покончено. Я хочу с тобой… — последнюю фразу он произнес тише остальных.
— Ты хочешь со мной, потому что я единственная, кто не падает в обморок от твоей красоты к твоим же ногам и тебя это бесит. Бесит, что какая-то русалка НЕ ЖЕЛАЕТ ТЕБЯ!
Ной напрягся. Черные брови нахмурились и практически встретились на переносице. Неприятно гаденышу.
— Ты — гребанный эгоист. — Тыкнула пальцем в его сторону. — Ты любишь только себя! Себя одного всецело и полностью, — запнулась я, выбивая последние силы, чтобы сказать следующее, — я проклинаю тот день, когда решила доверить тебе свою жизнь. Лучше бы я вышла замуж за Цетуса, и никогда не узнала тебя.
Глаза Ноя побелели, зрачок пропал. Он в ярости. Ладони сомкнул в кулаки до хруста костей. Я стояла, задрав подбородок. Мне страшно, но он этого не увидит. Больше никогда не увидит. Он так простоял еще несколько долгих минут, совладая со своим гневом. Но мой был сильнее. Ничто сейчас не заставит меня отказаться от своих слов, даже собственные чувства. Водяному больше ничего не оставалось, кроме как выйти из комнаты, оставляя меня наедине со своим горем. Что он и сделал.