Затолкав меня в комнату, она захлопнула за собой дверь.
– Ты с ума сошла? – прошипела она гневно. – Как твой язык повернулся такое ляпнуть! Ты позоришь нас перед уважаемым человеком, да еще оскорбляешь его сына! Мне стыдно за тебя!
Я стояла понуро, опустив голову и делая вид, что очень расстроена своей выходкой, а в голове билась мысль: так им и надо! Нечего заставлять меня делать то, что мне не нужно. Сегодня же сбегу – и пусть сами тут разбираются, кто на ком женится.
Мать, высказав все, что думает, ушла, оставив меня в покое. Я подошла к зеркалу: на щеке краснел отпечаток ладони Радика. Боль уже прошла, а вот краснота и припухлость остались. Смочив ткань в воде, приложила к щеке, ощущая облегчение от прохлады. Это впервые, когда отчим поднял на меня руку, видимо, сильно взбесился. Обиды не было как таковой, но я запомню этот момент. И однажды отплачу обязательно.
Села возле зеркала и уставилась на свое отражение. По меркам нашей деревни я была очаровательна, и знала это. С детства мне многие говорили, что я хорошенькая, а когда вырасту, стану просто красавицей. Что ж, так и получилось.
Мое лицо с изящными чертами выглядело аристократично. Тонкие изогнутые брови придавали ему ироничный вид, они как бы смеялись над всеми сразу. Раскосые глаза, как у кошки, синего насыщенного цвета, смотрели смело и серьезно, иногда там плескалось веселье. Носик прямой, слегка вздернутый к верху кончиком, который смешно шевелился, если я принюхивалась к чему-то. Губки – пухлые, небольшие, но очень соблазнительные – придавали образу невинности.
Черная копна густых волос была убрана назад в высокий хвост, открывая тонкую шею и лицо, делая его еще более нежным, подчеркивая точеные черты. Лоб скрывала небрежная челка, которую я сама себе обрезала год назад, решив, что так буду выглядеть взрослее. А еще мои прекрасные кошачьи ушки красиво лоснились черной шерсткой и имели серебристую опушку по краям. Ушки на макушке придавали мне хитрый вид.
Вообще, лирлоки – это создания, имеющие две сущности. Мы и люди, и звери одновременно. Когда мы спокойны и занимаемся своими делами, мы сохраняем человеческий облик – и только уши выдают нас. А когда мы на охоте или в опасности, организм трансформируется: у нас отрастают клыки и когти для защиты, удваивается сила в теле, ловкость повышается. Мы становимся гибкими, верткими и очень опасными существами.
Но по сути своей лирлоки добродушны, они не любят ругаться, спорить или выяснять отношения. Тут я выбивалась из их рядов, все это мне было чуждо. Я была вспыльчива, любила спорить, особенно, если знала, что права. Была несдержанна и прямолинейна, могла высказать все, что думаю, не считаясь с мнением других. В общем, характер у меня был не сахар.