Военные, пройдя небольшой участок обожженной земли, вновь скрылись в лесу, откуда и появились.
***
1993-й год. 6:38. В проходе квартиры Панкрата Семеновича, связывающем комнату и кухню, раздалась громкая трель телефона.
– Алло? Да, Филимоныч, конечно. Ну, сам понимаешь… Ну, как же, ты же знаешь, что я никогда не пропускаю этот день, даже если у меня голова будет болеть, а?! Ха-ха.
Панкрат Семенович положил черную трубку на рычаг аппарата.
Панкрат Семенович – пенсионер семидесяти лет, который живет теперь строго на одну пенсию. Пять лет назад он похоронил вторую жену – Лидию. Первую жену звали Людмила, с ней они познакомились в 1947-м году. Тогда красноармейцу Прокопенко исполнилось только двадцать четыре года. Последние пять лет он уже живет один, и пять лет его уже никто не навещает. Когда Панкрату Семеновичу исполнилось семьдесят лет, ему даровали однокомнатную квартиру на четвертом этаже хрущёвки, с этого момента и начались разногласия с сыном. Быть может, по этой причине, или же, возможно, причина ссоры была другая, никто не помнит.
С Петром Филимоновичем Кутаниным они сдружились по дороге из Берлина, возвращаясь домой. Два фронтовика оказались из одного и того же города, и до своего товарища Панкрату Семеновичу – две остановки трамваем. Транспорт останавливался прямо у дома Петра Филимоновича.
Прошел час. До Парада Победы оставалось менее полутора часов.
Пройдя к трюмо в коридоре, Панкрат Семенович еще раз проверил пуговицы-запонки на рубашке. На левой стороне груди красовались две медали «За мужество». С правой стороны – выделялись яркие, в четыре ряда, разноцветные полоски, устроившись бок о бок, они означали боевые ранения. Вновь раздался телефонный звонок.
– Да. Да, Филимоныч, как всегда, через четверть часа, да.
Панкрат Семенович, не отходя от зеркала, закурил найденную в уличном ларьке махорку, быстро соорудив из папиросной бумаги фронтовую цигарку. Со времен окончания войны Панкрат Семенович никогда больше не пользовался самокрутками. Направился к окну. Солнце уже находилось на выходе из-за горизонта и вот-вот полностью заполнит своим ярким блеском всю комнату. Часы на стене с бегающими кошачьими глазами показывали без пяти минут восемь утра.
Развернувшись, Панкрат Семенович направился из квартиры, чтобы пойти на парад. Внезапно его охватил приступ удушья, прочь полетели пуговицы. Попытка открыть окно уже не представлялась возможной. Он упал на пол. Последний, еще живой, угасающий взгляд его глаз навсегда оставил в зрачках бледно-тусклый расплывшийся солнечный свет, полностью заполнивший комнату, на пять минут скрывший всю нищету где-то ободранных и пожелтевших от времени обоев и отброшенный возле стены недокуренный остаток цигарки.