Наступившую напряжённую тишину нарушила тётя Малика. Она истошным голосом закричала, чтобы военные разрешили поесть тем, кто не успел. «Ведь они голодные!» – плакала навзрыд тётя Малика, как будто это на данный момент было самое главное. Военные, немного поколебавшись, разрешили. Тем, кто ещё не успел пообедать, тётя Малика налила суп. Их было четверо. Все остальные люди остались на местах, как каменные статуи. Молчали. Кто-то курил. Все переваривали страшную новость. Пытались понять, что же всё-таки происходит. Стали ждать, когда поедят эти четверо. Может быть, мысли у них были далеко, но смотрели они на этих четверых, и ждали. А те не могли есть. Посидев немного, глядя на свой суп, проглотив с трудом несколько ложек похлёбки, стали вылезать из-за стола.
Военные приказали всем перечисленным мужчинам залезть в кузов машины и держаться друг за друга, чтоб во время езды не выпасть. Могли и не говорить, потому что это были ловкие и сильные ребята, и у них был уже большой опыт езды в кузове – у колхоза тоже есть машина.
Мужчины быстрым шагом направились к машине, а потом вдруг замешкались. Потоптавшись, повернули обратно – к односельчанам. На миг остановились перед ними. Растерялись. Как? Это всё? Возможно, этих людей, таких милых и родных, они больше никогда не увидят? А потом стали прощаться. Обнимались, говорили друг другу тёплые слова, просили остающихся помогать их семьям. Кадим тоже попрощался со всеми уезжающими. Ему было страшно.
Наконец, военные дали приказ всем забраться в машину. В кузове народу оказалось много, потому что близкие родственники уходящих на фронт тоже забрались на машину. Они тоже поехали до деревни. Сами военные забрались в кабину. Грузовик тронулся. Через несколько минут оставшиеся видели только облачко пыли. Долго стояли растерявшиеся люди, не зная, что дальше делать, что говорить.
Тишина затянулась. Наконец, бригадир тракторной бригады тихо сказал:
– Война, значит. Ну что ж, война, так война. Значит, будем воевать. А пока – надо работать. Давайте, все по местам.
Народ нехотя расходился. Похлебав немного супа, Кадим пошёл на край поля, где оставил землемерный сажень. В голове, как колокола в звоннице церкви соседней русской деревни, звучало одно страшное слово: «Война! Война! Война!»
Первый год войны, самый тяжёлый
Правильно сделал Кадим, что не переживал тогда по поводу того, что с ним будет зимой. Вопрос решился сам собой. Бабушка Мухлиса, одинокая старушка, живущая в другом конце деревни, согласилась на предложение мамы Салима Мафтухи пожить с мальчиком-сиротой в его доме. Кадиму что – он согласен. Осенью бабушка Мухлиса перебралась к Кадиму. За один вечер Салим и Кадим перетащили весь её скарб.