— Убийца? — в ужасе предположила я.
— Не, не настолько.
— Прелюбодей?
Зубы польщенно захихикали:
— Есть немного… Самую капельку…
— Отлично! Угадала же? Значит, давай сюда свою заморозку для мороженого, — потребовала я.
Но в ответ получила лишь новый смешок:
— Ишь че захотела! Давай остальные грехи называй! Или зубы выкладывай… Мне как раз не хватает чистеньких да беленьких для коллекции!
Я захныкала, но довольно быстро успокоилась, понимая, что слезами горю не поможешь, а потому продолжила строить догадки:
— Воровал?
— А как же! Было дело… Я вообще в разбойничьих кругах был хорошо известен. А еще этим был… Как его. Медвюжатником!
Отлично… Прелюбодей, вор-медвежатник. Наверняка еще грехи найду у такого «тропического фрукта»!
— Обманывал.
— Да!
— Сплетничал?
— А как же!
— М-м-м-м… Чревоугодничал?
— Каюсь, люблю сладкое. Тортики там, пончики, эклеры. Конфеты шоколадные, опять же…
— Осуждал?
— Осуждал? Аха-ха! Э, нет, девица, вот этого греха у меня нет! Чего осуждать людей, если они всегда во всем виноваты?!
Я засмеялась.
— Ну да. Логично.
— А раз логично, то давай зубы!
Я задрожала, как осиновый листик. Ровненькие мои. Беленькие. Ухоженные… С пломбочками. Не дам!
Вот взяла да так и сказала. Что не дам. А гном, вернее, представители гнома, снова заржали:
— Да ладно тебе, дева, не ссы!
— А я не того… Ну вы поняли.
— Заморожу я тебе твою жижу. Тебе с любоф-ф-ф-фным эффектом, али как?
Какое облегчение!
— С тем, что вселяет вдохновение, радость и прочую мишуру. Короче, что остальные девочки там готовят, то же и мне.
— Ладно, получай…
Пожалуй, это было слишком просто… Даже очень просто. Скажу прямо. В этом таился какой-то подвох, и, когда ширма вокруг меня рассеялась, а на столе осталось оно… мороженое, я поняла какой именно. По визгу леди Визар.
— Ива Фокс! Какого дьявола вы опять творите?!
Мороженое «Осенний вальс! в моем исполнении было эпически шедеврально. Сей шедевр отлично подошел бы на Хеллоуин или в подарок лютому врагу, которого хочется поразить в самую пятку и заставить заикаться до конца его бренных дней.
Передо мной была замороженная статуя сморщенной девы в миниатюре. Во рту у этой девы, нереально большом, словно у рыбы-пеликана, покоились зубы гнома-грешника, посверкивающие довольством.
Глаза счастливицы Осеннего Вальса были навыкате — грецкие орешки в обрамлении какой-то зеленовато-бурой гадости. Остальное в деве было скажем так… Ню! Сморщенное, бородавчатое, но ню! Так сказать, почти античная архитектура. Вернее, лепка. Из замороженной дряни. Потому что оно все еще и воняло. Я так подозреваю, воняли зубы. Не чищенные…