— Так что, выходит, у меня нет никакой гарантии? — вот тут у меня и вправду чуть слёзы на глазах не выступили. Спасла снова Оля.
— У тебя и так неплохо получается, — заверила девушка. — Для новичка так часто осознаваться — это очень здорово!
— Ага, когда знаешь, что от этого зависит твоя жизнь, осознаешься. Но ни фига это не здорово, — ответил я.
— Ну, может, при такой необходимости у тебя и связь с телом получится наладить, — Колян скосил глаза на потемневшее окно, за которым мерцали фонари, и встал, чтобы задернуть занавеску. Занавеска оказалась старой и грязноватой, с красными чайниками в горошек. Справа её украшала внушительных размеров дырка, лохматая по краям. — На самом деле ты всегда знаешь, сон это или реальность. Поэтому и во сне действуешь по-другому, например, менее сдержан, можешь дать по морде начальнику. В реале ты понимаешь, что за это будут последствия. Ты знаешь, но не осознаёшь. Чтобы вытащить это знание на поверхность, мы задаём себе вопрос «А не сон ли это?». Сейчас ты уверен, что это не сон. Во сне после такого вопроса придёт знание, что ты спишь. Сложно объяснить. Просто попробуй.
Оля кивнула, успокаивая меня теплым взглядом больших карих глаз, а Вадя, задумчиво почесав пятерней шевелюру, спросил:
— Что есть у тебя во сне такого, чего нет в реале?
— Ведьма! — почти не раздумывая, выпалил я.
— А ещё? Ведьма — это, конечно, хороший якорь, но когда она появляется, обычно уже слишком поздно. — Вадим пристально посмотрел на меня и медленно, как говорят с детьми, пытаясь донести до них сложные вещи, произнёс: — Вспомни, что ещё есть в твоих снах, что отличает их от реала?
— Это может быть состояние, лёгкость, например… — начал было Колян, но Вадя резко цыкнул на него.
— Не мешай! Он должен сам.
Я стал перебирать свои сны, вспоминая ощущение. Спокойное комфортное состояние, есть такое. Спишь ведь под тёплым одеялом, в уши не дует. А в реале всегда эти долбаные сквозняки. Я по привычке прикрыл уши руками, и тут пришла догадка. Музыка! Я чуть не подскочил со стула, и волной нахлынули воспоминания: перед встречей с Фиолетовым и Оранжевым я слушал через наушники «Пилота», на драконе мы летели с ними под Disturbed, ведьма превращалась в исчадие ада на кладбище под Lacrimosa. Даже в последнем сне, кажется, играл какой-то фон.
— Музыка! — закричал я и поднял восторженный взгляд на Вадима. — Музыка играет у меня во снах!
Он слегка удивлённо посмотрел на меня:
— Постоянно?
— Да, иногда громче, иногда тише, фоном.
— Интересно! — восхитился Колян. — На первое время сгодится, потом начнёт сниться, что ты плеер слушаешь, — он кивнул на большие наушники, болтающиеся у меня на шее.