— Да, конечно, — отец вскочил и через минуту поставил передо мной чашку с водой. Голубую с золотым из тонкого фарфора. Такую же он разбил вчера о стену.
Я отхлебнул. Чай оказался приторным, с каким-то земляным привкусом.
— Считаешь меня сумасшедшим? — спросил отец.
— Нет, — я выдержал его внимательный взгляд. — Я тебе верю.
Тронутые сединой брови чуть дёрнулись, собираясь взлететь вверх, но тут же замерли и сошлись на переносице.
— А ты как себя чувствуешь? Может, сны странные есть?
Просчитывает ситуацию он мгновенно. В какой-то момент я чуть было не вывалил на него всё, как на Коляна. Но такого удара отец бы не выдержал. Пусть считает, что «проклятие» касается только его женщин.
— Нормально. Не выспался только. Сны как сны, я их не запоминаю. А что, маме и… Лидии что-то снилось? Перед тем, как…
Отец вздохнул:
— Маришка на кошмары жаловалась. А Лидия — не припомню.
— А тебе? Ты говорил, что плохо спал сегодня?
— Нет, я и снов-то не помню, как и ты. — Отец покачал головой. — За меня точно волноваться не стоит. Это проклятие такое, что умирают женщины рядом со мной, не я.
— Может, священника вызвать, раз проклятие? — брякнул я. — Вдруг поможет.
— Да не поможет, — махнул рукой отец. — Мать твоя постоянно в церковь ходила, набожная была. Да ты не помнишь. И что? Вот что!
Он замолчал, взял мою чашку и одним махом допил содержимое. А потом фарфор полетел в стену.
Я вздрогнул, словив дежавю.
— Они парой были, чашки эти. Лидия в Чехии купила. Если одна разбита — вторая уже не нужна. Пойдём, у нотариуса ко времени назначено.
Он встал и вышел в коридор.
Стараясь не наступить на осколки, я последовал за ним.
— Пап, только люди — это не чашки, — осторожно заметил я, когда мы уже спускались в лифте.
— Я знаю, — он посмотрел на меня, но взгляд его уходил будто куда-то дальше, сквозь стены. — Не переживай.
Поездка к нотариусу отняла много времени. Я и подумать не мог, что батя так развернулся. Да, Лидуня получила бы неплохое наследство — одной только недвижимости на сто лимонов, фирма. А что со всем этим буду делать я?
Вернувшись домой, я несколько часов гамал в «Скайрим», пока не пришла с работы Катька. Она чмокнула меня в щёку и отправилась на кухню. Меня успели убить ешё несколько раз, пока в комнату не потянулся запах чего-то вкусного, кажется, тушёной курицы.
Уплетая ужин, я «пересказал» свой день, наврав с три короба про организацию похорон и убитого горем отца. Не про встречу же с Коляном Катьке рассказывать и тем более не про смерти во снах.
За окном уже стемнело. Потихоньку подкрадывался страх перед очередным кошмарным сном. Воркование Катьки не спасало.