Вера накинула на плечи кофточку и пошла за село искать свою бывшую корову.
– Ночка… Ночка, – взывала она к корове, заблудившейся где-то в степи, хотя о пропавшей корове не думалось вовсе.
Вера шла себе и шла, глубоко вдыхая пахнувший полынью воздух. Как ей хотелось стать гонимым ветром облаком, которое не в ответе, куда оно плывёт и зачем, которому всё равно, где застанет его рассвет и где оно прольётся дождём.
Невольно она вспоминала одного сельчанина, жена которого страдала циррозом печени. Не так давно он привёз для коровы Ночки целых две тонны сухого сена и сам помог Вере заскирдовать сено на сеновал. Женя попытался тоже взять вилы в руки, да с этими вилами в руках повалился на сено и заснул сном алкоголика. Со стыда за мужа Вера была готова провалиться сквозь землю, а этот Голубенко обратился к ней, словно был её единственным верным другом.
– Ну что вы, Вера Владимировна, какой он для вас муж? Ваш Евгений что подстилка под порог. Я вас очень прошу, не уезжайте из посёлка. Я обещаю заботиться о вас как мужчина и не дам вас никому в обиду.
И Вера попала под гипноз привораживающего взгляда этого практически незнакомого ей мужчины, и этот взгляд хранила в тайне сердца. И теперь, гуляя по степи в поисках уже чужой коровы, она ловила себя на мысли, что её единственным желанием в этот час было одно – спрятаться за спину сильного и верного рыцаря, пусть не в доспехах, но знающего, что ей надо делать и куда идти.
Вдруг мороз пробежал по коже. Вере показалось, что кто-то большой и страшный чёрной тенью крадётся за ней по степи. Она резко обернулась, но никого в ночной темноте не разглядела, потом, затаив дыхание, ускорила свой шаг в направлении посёлка, где улицы хоть плохо, но освещались. От страха стали прогибаться ноги в коленях, и, добежав до первого фонаря, женщина резко обернулась и обомлела.
– Ночка, это ты?
Но корова не подошла к протянутой руке своей любимой хозяйки, а продолжала следовать за ней на расстоянии десяти шагов. Глубокие вздохи обиженной коровы бередили душу, и в какой-то момент Вера не выдержала, остановилась, обернулась к корове и раскрыла для неё объятия.
– Ночка, не держи зла на меня. Я ведь тебя продала по нужде. Как же мне утешить тебя, родная моя Ночка? Вот скажи мне, а кто меня будет утешать? Твой хозяин пьёт беспробудно, в доме нет радости, а мой переезд уже отложить нельзя, я ведь слово дала.
Корова подошла поближе к Вере и дала себя погладить. Долго стояли они вдвоём под светом уличного фонаря, две живые одинокие души: обессиленная от собственного выбора женщина и проданная ею корова, которая обнимала бывшую хозяйку, как это только могла позволить её толстая шея. Они расставались навсегда. Корова Ночка была единственным существом, пожалевшим Веру в её скорби.