– Может, понял, что скоро с бабушкой встретится, вот и каялся в грехах. А? Вадь, мало ли у нас тайных грехов от жёнок? – пытался Олег разрядить обстановку.
– Ты что мелешь? У тебя может и есть грехи. Тайные или нет, я потом с тобой разберусь. А у нашего деда… Нет, он во всём был образец. Фронтовик, стахановец. Всю жизнь на шахте. И бабушке он точно не изменял. Я-то знаю.
– Знает она. Может, тебе знать было не положено, поэтому и не знала, – не унимался муж Насти.
– Да, дед под землёй больше дней провёл, чем на земле, – задумчиво подтвердил Вадим, – один раз шахту от взрыва спас.
– А потом людей сколько спасал? А работал как? За троих. Ордена просто так не дают. Его все в нашем городе уважали. Бывало, идёшь с ним по улице, а встречные люди, все здороваются, да только по имени отчеству: Здрас-ти Степан Павлович, доброго вам здоровьица Степан Павлович. Я такая гордая всегда была. Да! Гордилась дедом. Было чем гордиться. А красавец какой был! Недаром бабулю нашу с Польши в войну утащил. Тоже красавица была. Все мужики головы сворачивали, когда она мимо них проходила.
– А я-то думаю, в кого это моя жена такая красивая, да ладная? – всё шутил Олег.
– Вот именно, больше думай, меньше проблем будет. А то, что я на бабулю похожа, мне всегда говорили. Так, что владей, да радуйся, что тебе досталась.
– Балаболка ты Настёна, – улыбнулся Вадим, – ладно, помянем хорошего человека, да на боковую мне пора. Завтра в аэропорт к обеду.
– А что, правда, дед бабку вашу из Польши уволок? – опять поинтересовался Олег.
– Во-первых, никакая она тебе не бабка. Она до своей смерти туфельки на каблучке носила.
– Что, на шпильке?
– Почему? – поддержал сестру Вадим, – мы ей на заказ шили, специальные на невысоком широком каблучке.
– Не такой он уж был и широкий, но на её ножках смотрелись туфельки отлично. А шляпки, помнишь? Она косынками и платками волосы никогда не покрывала. Ой! Вадька, а помнишь, как она с нами разговаривала, когда на нас обижалась?
– Как же не помнить? Невэм… –
– Точно! Как что не так, она как сядет на свой немэн, и всё тут! Ничем её тогда не пробьешь.
– Как это? – удивился муж сестры.
– Как, как! Не понимаю, значит! Она с нами только по-польски говорила.
– Так как же он её встретил?
– Когда фрицев погнали с Польши, тогда и познакомился с бабой Анной. Они там, в Варшаве встретились и полюбились. А когда назад в Россию возвращался, так её и забрал с собой. А бабушка одна осталась. У неё все родные погибли. Только дед всегда боялся за неё. Раньше у нас за браки с иностранцами могли и наказать. Сослать могли. Вот они сюда к нам и приехали. Подальше от власти. А так, дед сам рязанский. Вадик, ты ложись в комнате деда, – заботливо предложила сестра, – кстати, пока ещё спать не лёг, посмотри его бумаги. Он там всякие вырезки из газет собирал. Я не стала ничего выкидывать без тебя. Ты старший, больше знаешь, больше помнишь, скажешь, что надо сохранить, а что в помойку.