В желудке у Келайто урчало. Около восьми он послал Чейку за пиццей и кофе для всех. Аромат еды все еще висел в воздухе, смешиваясь с затхлым запахом окурков сигар Келайто и свежим запахом дыма сигарет, а также едва уловимым запахом пятерых крупных мужчин, закутанных в плотную одежду и три часа проторчавших вместе в небольшой холодной комнате с плохой вентиляцией. Смесь их “благовоний” была скорее неприятной, чем непереносимой. Но желудок Келайто плохо воспринял пиццу и кофе, кроме того, они все еще были здесь и ждали.
О'Хара позвонил без четверти девять, и в этот раз Келайто разговаривал сам, но О'Хара не знал, когда освободится. Он был взбешен, нетерпелив и на грани невменяемости, что помогло Келайто умерить собственное растущее беспокойство, вернуть обычное терпение. Он слишком долго сидел в одном месте, в холоде, в одной и той же одежде, и ел плохую пиццу, пил плохой кофе, слишком много курил, и почувствовал первые острые приступы изжоги. Терпение — одно, самоистязание — другое. Стоит ли терпеть неудобства, выжидая, чтобы совершить преступление, ведущее в ад?
Можно, конечно, потерпеть неудобства перед одним-двумя днями свободы до приговора суда, но зачтется ли это? Он почти усмехнулся, вообразив реакцию своей матери, очень религиозной женщины, на подобный вопрос. Эта мысль на малое время успокоила его, рассмешила и, как показалось, сняла небольшую напряженность в плечах и неприятное ощущение в желудке.
Но все больше и больше темнело. Помимо прочего, включая личное удобство, беспокоил вопрос о стороже, который должен прийти в десять вечера. Хотелось бы со всем покончить и исчезнуть до появления сторожа, но О'Хара не сможет примчаться сюда за несколько минут. И что тогда? Келайто резко встал. Это взволновало остальных, они очнулись от полудремы, поменяли положение и не отрывали глаз от его неясной в темноте фигуры.
Если бы только можно было зажечь свет! Сидеть в темноте не очень приятно даже самому терпеливому человеку. Но этого сделать нельзя, так как поблизости ходят полицейские. Вернувшись с пиццей, Чейка сказал, что бронированный автомобиль, все еще перевернутый, лежит на улице Абелард. Копы привезли туда передвижной электрогенератор, и огни там сияют так, словно в бейсбольном парке через дорогу идет ночная игра. Полно копов и их машин. Поэтому ни в коем случае нельзя включать свет в этом здании.
Существенное неудобство, еще больше закручивающее гайки.
Келайто осторожно пробрался в темноте к двери, задевая плечом то стол, то стену. Бенниджио, чей голос зазвучал удивительно близко и громко, сказал: