Разум Орис сопротивлялся возвращению памяти. Ужасная боль заставила её осознать, что у неё есть голова, а в ней мозги – эти части сейчас будто залили расплавленным металлом. Орис хотелось выть от боли, метаться, но тело не слушалось. Кокон из темноты, тишины и пустоты превратился в ловушку из алых волн, вспышек боли и обрывочных образов. Вместе они не несли никакого смысла, но все, безусловно, были из её прошлого.
Маленькая Орис, круглолицая и румяная, стоит перед охотниками деревни, вцепившись в руку отца и отчаянно пытаясь спрятаться за его ногой, но он только подталкивает её вперёд. Суровые старейшины качают головами: в охотники её не возьмут. Маленькая девочка, ниже ростом, чем её и без того нерослые ровесницы, с тонкими ручками и ножками, не могла долго бежать за добычей, да и удержать нож как следует у неё тоже не получалось. К тому же она ещё и рыдала, когда ей надо было воткнуть лезвие в сердце зверя, и так и не смогла умертвить прекрасного горного козла. Поскольку шахтёром или земледельцем она не могла стать по всё той же причине своей хрупкости, отец было махнул на неё рукой: значит, замуж.
Такова её судьба? Вырасти и выйти замуж, как мать? Не знать в жизни ничего другого, кроме как хлопотать вокруг мужа и рожать детей? Боль чуть затихла, уступая место возмущению. Нет, не такой была её жизнь!
У бабушки Айки глаза, как темнота пещеры, Марбл ведь свои от неё унаследовал. А больше ничего из её внешности не вспоминается. И почему она вечно запоминает в людях только глаза? Детская травма, что ли, из-за той книги сказок и голубоглазого принца? Бабушка и сама как из сказки, только не из той, где добрая бабуля спасла сироток, а из другой, про болотную ведьму. Своим взглядом она может и скалу продырявить. Орис стоит перед ней, робкая и краснеющая, маленькая и нелепая. Тёмные глаза будто видят её насквозь. Бабушка задумчиво кусает внутреннюю сторону щеки.
– Я посмотрю на неё, Мáртин, – голос Айки словно сухой хворост, потрескивающий в огне. – Но ничего не обещаю. Сынишка Áслана, Шайн – толковый малый, я собиралась его взять в ученики. Не думай, что я предпочту её только потому, что она моя внучка.
– Просто проверь, мама, – отвечает отец. Орис чувствует его тяжёлую тёплую руку на своём плече. – Ке́йтис мне уже плешь проела, говорит, с дочерью говорят духи.
Айка крякает вместо смеха. Глаза-пещеры смотрят чуть теплее. Она берёт Орис с собой в лес на всю ночь.
Эту ночь Орис не забыла бы даже упав со скалы сто раз и разбившись на кусочки. Бабушка окуривает её травяным сбором. Орис кашляет, но послушно вдыхает целебный дым.