Вечером в своей комнате Селестин обнаружила Хельгу.
– Что ты здесь делаешь?
– Тебя жду. Готовлю тебе платье на завтра. Сейчас помогу приготовиться ко сну – именно это и делают личные горничные у таких важных барышень, как ты.
– Ты надо мной смеёшься? – хмуро спросила Гвендолин.
– Вовсе нет. Никогда не думала, что моя внучка станет личной фрейлиной принцессы, дочери Луасон.
– Мне не надо помогать. Я сама справлюсь!
– Хорошо. Сейчас я приготовлю тебе ванну, а потом позабочусь о твоих волосах. Они у тебя наверняка сильно путаются. Помню, как сама воевала с такими кудряшками, – Хельга добродушно усмехнулась, напряжённо смотря на девочку.
Селестин бросила взгляд на волосы женщины, так похожие на её. Это правда. Справиться со своими кудряшками, особенно после мытья головы, Селестин раньше удавалось с трудом, а теперь, здесь, во дворце, в этом ей всегда помогала служанка.
Когда после ванны Селестин уселась перед зеркалом и Хельга принялась распутывать влажные пряди, девочка почувствовала разницу. Ни одна служанка никогда так бережно и нежно не разбирала её кудри. Расслабленная после ванны девочка закрыла глаза, наслаждаясь непривычной лаской.
– Всегда хотела девочку, а родился сын, – услышала она мягкий голос Хельги. –Зато теперь у меня есть внучка. Я даже не надеялась на такую милость Богини.
Селестин посмотрела в зеркало. Синие глаза девочки встретились с такими же синими глазами женщины. Они смотрели с такой печальной нежностью, что Селестин вновь зажмурилась, потому что взгляд тонкой иголочкой проникал прямо в сердце.
– Вот и всё, – женщина доплела вторую косу девочки и отступила от Селестин. – Если я больше тебе не нужна, то пойду. А ты ложись, отдыхай.
Хельга уже почти дошла до двери, когда Селестин поняла: сейчас она останется одна. А вдруг опять придёт князь Свен за её кровью?
– Подожди, Хельга, – с трудом выговорила девочка. – А ты можешь посидеть со мной, пока я не усну?
– Конечно! – та вернулась и устроилась в кресле, молча ожидая, пока девочка ляжет.
Когда Селестин устроилась в кровати, Хельга поправила на ней одеяло и вновь вернулась в кресло. Вдруг в голову Селестин пришла мысль:
– Хельга, а серебряная монета это много?
– Как посмотреть. Если для знатной доры – то немного. Одна пуговица на платье у них может стоить дороже, – тихим спокойным голосом ответила та. – А если для таких, как я, то немало. Я, бывало, за неделю столько не зарабатывала.
– Что на неё можно купить? Если ты не знатная дора, – поспешила оговорить условие Селестин.
– Много чего. Хлеб, молоко, немного мяса, яблоки или сладости какие.