А сейчас, я сидел на пеньке, рассуждая, что же мне делать дальше, я снял заплечную котомку, поставил её на землю, развязав, достал свои неизменные атрибуты, помогающие обнаружить и обезвредить ведьму.
Честно говоря, ведьм подобной силы я видел в своей жизни немного. В большинстве случаев, я выходил победителем. Был, правда, один случай, когда я не смог убить ведьму, хотя победа была так близка. Зализывая раны, злодейка, по имени Элизабет, убралась восвояси, не рискнув добить меня. Я же, истекая кровью, лежал на земле в полуобморочном состоянии – сказалась большая потеря крови. Элизабет не рискнула подойти ко мне, опасаясь, что я притворяюсь умирающим. Меня спасла и выходила, женщина по имени Мария. Но это опять другая история…
***
Я могу рассказывать подобные истории бесконечно. Некоторые из них понемногу стираются в моей памяти, по причине возраста, а может быть, потому, что они не слишком значимые и интересные.
Мне примерно семьсот двадцать лет, хотя выгляжу я от силы на тридцать пять, причем, не на те тридцать пять, на которые выглядели люди пятьсот—семьсот лет назад, когда этот не столь уж великий возраст был, чуть ли не уделом пожилых, по причине нездорового образа жизни, плохой медицины, которая большинство болезней лечила кровопусканием, рвотными растворами, пиявками и клизмами. Но и из-за бесконечных, порой бессмысленных войн, возникших по малопонятным причинам.
Почему, вы спросите, «примерно»? Дело в том, что мои метрические документы сгорели вместе с церковью и, разумеется, церковной книгой, где была сделана соответствующая запись.
Моя мать всю жизнь проработала белошвейкой и, пожалуй, была одна из всех моих родных по линии матери (да и линии отца тоже), которая не имела никакого отношения к магии, колдовству, знахарству. Отец же мой был костоправом и травником, к нему каждый день шли люди, как из ближайших городов и деревень, так и из дальних. Каждый расплачивался, чем мог. Были и очень бедные люди, которым нечем было платить. Отец помогал всем. Наслышанные о его доброте, некоторые люди не приносили ничего, прикидываясь бедняками. Отец безошибочно определял таких, но делал вид, что сочувствует им.
– Ты знаешь, Изабелла, – со смехом жаловался он моей матери, – сегодня опять была парочка «неимущих». Честное слово, моя доброта меня погубит.
Мама же, улыбаясь, неизменно отвечала:
– Александр, не стоит печалиться по этому поводу. Эти люди просто настолько жадны, что совесть позволяет им экономить, показывая свою «бедность». Господь им судья.
– Знаешь, Изабелла, я не понимаю, почему они не могут принести мне кусок варёной или жареной баранины, кусок хлеба, на худой конец. У меня престарелые родственники, дети, в конце концов…