— Даже не знаю, как тебя благодарить, — счастливо выдохнул Ким.
— Постарайся больше не попадаться мне на глаза. Ты напоминаешь мне о моем фиаско, а я очень не люблю чувствовать себя ущербной проигравшей, — сказала Несси и ушла, не прощаясь.
Ким только покачал головой и поторопился вернуться к Милане.
Довольный собой, вошел в дом, чувствуя себя героем из старинных мифов, который совершил невозможное.
— Вот! — гордо заявил он, водружая пятикилограммовую корзину ягод на стол. — Пришлось повернуть время вспять, чтобы раздобыть эти ягоды.
Однако к его удивлению Милана только грустно вздохнула и даже не глянула на корзинку.
— Хороша ложка к обеду, — ворчливо сказала она.
— В смысле!?
— Не хочу больше чернику.
Что!? Он что, зря мотался в прошлое Форланда ради этой гребаной черники!?
— Прекрасно, — процедил Ким сквозь зубы, с трудом удерживаясь от того, чтобы высыпать всю корзину на голову Милане. — И чего же Ваше Высочество изволит хотеть сейчас?
Честное слово, если она скажет про клубнику, он сдаст ее лекарям до самых родов и сам сбежит куда-нибудь подальше.
— Тебя, — театрально вздохнула Милана. — Я тебя хочу.
Настала очередь Кима вздыхать.
В последнее время они поменялись ролями. Ким до одури боялся навредить Милане и старался к ней не приставать, а вот она, напротив, превратилась в вечно голодную львицу, набрасывающуюся на него при первой же возможности.
— С этим, цветочек придется подождать.
— Где это видано, чтобы мужчина отказывал в интиме женщине! — возмущалась Милана, скрестив руки на груди.
— Тебе лекари говорили быть с этим осторожнее, — напоминал Ким. — Не то чтобы я был рад этому, но… Восьмой месяц — самый опасный…
— Но сейчас уже девятый!
— Тем более. Секс может спровоцировать преждевременные роды.
— Они будут уже своевременными!
— Милана, дорогая, — улыбался Ким, держа ее за руку. — Никуда я от тебя не денусь, честное слово. Но вряд ли лекари — такие злобные твари, которые просто хотят поиздеваться над тобой, верно?
— Ты отказываешь любимой женщине, которая носит под сердцем твоих детей, — смешно надувала она губки, но Ким был непреклонен.
— Когда лекари разрешат, тогда я приставлю тебя к любой плоской поверхности и не дам тебе продохнуть минимум сутки. Но сейчас не то время.
— Дождёшься того, что я свяжу тебя и тихонько изнасилую, — ворчала Милана. — Или подолью афродизиака в чай, как бы случайно пронёсся флакончик над кружкой.
— Ты этого не сделаешь, — усмехнулся Ким. — Знаешь же, как мне башню сносит от этих зелий, зачем тебе неадекватный сексуальный маньяк в доме?
Конечно, если бы он видел, как зловеще блеснули глаза Миланы, он бы не был столь уверенным в собственных словах. А зря.