Только это и спасло военному жизнь.
Еще несколько залов, раздражающая вереница дверей, за которыми не было той, что сейчас владела его сознанием, и вот он толкает очередную створку, уже ни на что особо не надеясь, и видит… раскрасневшуюся, взволнованную Софью.
Взгляд, брошенный ей за плечо, остановился на цесаревиче, и в то самое мгновение Андрей почувствовал, как по венам растекается пробужденная яростью сила.
Всего-то и нужно отдать мысленный приказ, и тогда уже магия, воздушной петлей овившись вокруг негодяя, швырнет его о стену. После удара такой мощи его императорское высочество нескоро поднимется и не останется без переломов.
А может, лучше просто подойти к ублюдку, схватить за шкирку и врезать, как собирался?
За то, что посмел преследовать его жену!
Нелепые объяснения девушки Андрей пропустил мимо ушей. Шагнул к цесаревичу, но дорогу ему преградила Софья.
— Не надо тебе к нему! Ты же не лекарь!
Скорее, он сейчас попробует себя в роли гробовщика.
— Андрей!
Испуганный крик резанул по сознанию, немного отрезвляя, но недостаточно, чтобы перестать перебирать в уме самые жестокие пытки и наказания.
Набросить ему на шею веревку из воздуха? Или заставить захлебнуться водой, заполнившей легкие?
— Пожалуйста, давай уйдем. Его высочеству нужен лекарь… А нам пора возвращаться на праздник.
Софья коснулась его плеча, и мужчина вздрогнул. Перевел на нее взгляд, заглянул в изумрудные, полные мольбы глаза и почувствовал, как чернота, затянувшая разум, начинает истаивать.
— Не стоит он того, — одними губами прошептала жена. — Ни твоей злости, ни твоей ненависти. Вообще ничего. Потому что он — ничто.
Приникнув к его плечу, нашла его руку, переплела с ним пальцы, и тепло этого робкого, несмелого прикосновения окончательно его отрезвило.
— Ты права, — ответил мужчина, бросая на Игоря безразличный взгляд. — Он не стоит того, чтобы из-за него умирать.
Развернувшись, направился к выходу, увлекая за собой Софью.
— Зря ты так, Андрей. Очень зря… — послышалось за спиной шипение цесаревича. — Мы еще продолжим.
Он ничего не ответил и даже не обернулся. Боялся, что тогда уже точно не сдержится, и они действительно продолжат. Вместо этого стремительно вышел и, ускоряя шаг, повел жену к лестнице.
— Больше не смей так исчезать! — отчеканил, глядя прямо перед собой.
— Но…
— Не смей! — резко повторил мужчина, злясь не на Софью, а на себя и императорского выродка. С трудом совладал с эмоциями и уже сдержаннее продолжил: — Мы уезжаем.
— Но праздник ведь еще не закончился!
— Для нас закончился. Продолжим дома.