Аккуратно, едва дыша, Сашка крался к лестнице. Сердце продолжало бешено колотиться. Осторожно переставляя ноги, он чувствовал, как гигантские змеи, таятся где-то в его доме. Сашка мысленно порадовался тому, что утром сменил мыльную воду в пистолете на свежую.
Лестница шла боком от входной двери и начиналась в гостиной. Сашка же был на кухне, ему предстояло преодолеть затемнённое пространство, где не было окон. Это был очень плохо, ведь Каркающие рыбы, хоть и не большие, но любят жить там, где темно. Осторожно, внимательно вглядываясь в полумрак и пропуская те половицы, которые, как он знал – скрипят, Сашка крался вперёд.
Карканья не было слышно, а значит, и рыб не было здесь. Прижавшись к стене, Сашка выставил перед собой пистолет. Он был сосредоточен, и так усердно всматривался в полутьму, что глаза забывали моргать. Подкравшись к началу лестницы, Сашка услышал скрип ступенек, чьё-то шипение раздалось тут же, и длинная тень мелькнула над ним.
«Змеи! В глаза! Стрелять в глаза!» – вертелось у него в голове.
Сашка стоял у угла, где лестница поворачивала в гостиную. Скользкое туловище змеи было уже в нескольких метрах от него. Шипение стало пронзительнее, и уже запахом противной сырости был наполнен воздух. Зарещало глаза от долгого не моргания. Сашка быстро-быстро проморгался, но тут навернулись слёзы. В этот момент перед ним вырос силуэт. Сашка, не теряя времени, пальнул длинной струёй мыльной воды прямо ему в грудь.
Послышался истошный вопль, а за ним ещё один. Испугавшись, завопил и Сашка, ведь ему что-то тяжёлое приземлилось прямо на ногу. Выпустив когти, дико вопя, вцепилось в брюки, проткнув их насквозь.
– Ты.… Ай! Ты что делаешь? Саша! – кричал неясный силуэт.
– А-а-а-а-а-а-а-а, – только лишь вопил Сашка и устремился на кухню. Его воображение подсказывало ему, как змея скользит по полу прямо за ним, а что-то тяжёлое, и ужасно колючее, карабкалось по его брюкам вверх. Вытянув руки вперёд, Сашка побежал к двери на кухне, прикидывая в уме успеет ли он выскочить. Но, глаза его по-прежнему были полны слёз, лившихся ещё обильнее, после того, как неведомое чудище выпустило когти и вцепилось в него.
Что-то мокрое оказалось у него под ногами и он, перекувырнувшись, растянулся на полу. Над ним нависла чья-то тень.
– А-а-а-а-а-а! – сашка не унимался.
–Ты чего, хватит уже! – мамин голос разнёсся откуда-то из глубин дома, – сколько можно играть! Твои фантазии тебя до беды доведут когда-нибудь.
Мамин голос приближался:
– А ты чего орёшь? Сыну пример подаёшь, что ли?
Саша лежал на полу и постепенно к нему возвращались очертания дома. Над ним нависала не менее испуганная и истошно вопящая морда Баклажана. Он одновременно моргал двумя глазами, пытаясь слезами смыть остатки мыла. А сверху, почти под потолком, высилась фигура папы, смотрящая вниз на валяющегося в луже молока – сына и истошно орущего кота.