— Да, конечно, мысль интересная, — согласился я, — но с одним недостатком. Если я припомню сейчас «нечто такое», о чем не упомянул в своих показаниях, никакая сумма, предложенная вашей тетушкой, не компенсирует мне моей собственной шкуры, которую сдерут с меня за это полиция и прокуратура. Передайте тетушке, что я ценю ее столь лестное мнение обо мне и ее щедрое предложение, но не могу…
— Я вовсе не говорил, что она делает вам какое-то предложение… Вот вы все твердите о каких-то своих предложениях…
Это, естественно, беспокоило его больше всего, так же, как Цецилию Грантэм, Эдвина Лэдлоу и, вероятно, всех остальных. Бэйн бубнил об этом минут десять и, хотя прямо мне денег не предлагал ни сам, ни от имени своей тетушки, использовал все, что можно, начиная от обращений к моему стадному инстинкту до призывов к моей добропорядочности. Конечно, я мог бы предоставить ему возможность изливаться хоть до второго пришествия в надежде, что он выболтает что-нибудь, если бы мне не было известно, что у нас дома к шести часам вечера ожидается общество и мне необходимо быть там. Когда я уходил, Бэйн был так расстроен, что даже не проводил меня.
Времени у меня оставалось в обрез, я попал в часы «пик» и опоздал. Мои часы показывали пять минут седьмого, когда я вышел из такси у нашего дома и поднялся на крыльцо. Если вы думаете, что я напрасно нервничал, значит, вы плохо знаете Вулфа, во всяком случае хуже, чем я. Мне известны случаи, когда он вставал и уходил из кабинета только потому, что женщина начинала плакать или повысила на него голос, а теперь, как Вулф сообщил мне ранее, он ожидал компанию, в которую входили три женщины — Элен Ярмис, Этель Варр и Роза Тэттл, — и никто не мог предсказать, в каком состоянии они появятся у нас после допросов в полиции.
Именно поэтому я должен признаться, что испытал определенное облегчение, когда, появившись в кабинете, обнаружил, что там все тихо и мирно: Вулф восседал за своим столом, дамы рядком перед ним, а Орри — на моем месте. Пока я здоровался с гостями, Орри переместился на кушетку.
— Арчи, мы пока еще только обменивались любезностями, — обратился ко мне Вулф, как только я оказался на принадлежащем мне месте. — Ты хочешь доложить мне что-нибудь?
— У меня нет ничего срочного, сэр, что не могло бы ждать.
— Так вот, сударыни, — продолжал Вулф, обращаясь к собравшимся, — я благодарю вас за то, что вы пришли, ибо вы не обязаны были делать это. Мистер Кэтер, приглашая вас сюда, объяснил: мнение мистера Гудвина, выраженное в вашем присутствии во вторник вечером, о том, что Фэйт Ашер была убита, а не покончила с собой, привело к возникновению некоторых обстоятельств, касающихся меня, и в связи с этим я хотел бы посоветоваться с вами. Мистер Гудвин все еще верит…