– Нет, – зло ответила та. К большому сожаленью Хозяйки Холма, ей нельзя было лгать, только лукавить, искажая акценты, оттенки правды…
– Люди ведь копали его горы, а не ваш Холм. Он защищал свой дом и дом тех, кто под его опекой, – как-то очень по-взрослому вдруг заметила девочка. – Отпустите его, пожалуйста! – всё также не отводя взгляда, спокойно попросила Лотти.
Девочка и ведьма долго играли в гляделки. Видя решимость девочки, ведьма сказала, слегка улыбаясь, но как-то не по-доброму:
– Ну что ж, будь по-твоему. Да смотри, как бы не вышло хуже… – она еще раз глянула на девочку, а потом пошла к очагу, – Вот только так просто моего заклятия не снять, – ведьма открыла заслонку и стала копошиться в огне кочергой. Потом потянулась длинными крючковатыми пальцами в зев и достала оттуда уголек, переливавшийся алыми волнами. Держа его между длинных когтей, ведьма снова приблизилась к девочке: – Вот этим угольком можно пережечь путы. Только нести его тебе придется самой. В голых ладонях. А уронишь уголек – путы не снимешь. Ну что, берешь? – почти прошипела ведьма.
Лотти посмотрела на уголек, подумала про ловкие руки бабушки, которыми та вязала всей семье носки, лепила вкусные пирожки, плела корзины, и как сама Лотти хотела научиться этому всему у нее… Какую чудную вышивку умела делать ее мама, и как ловко работал по дереву папа… Потом девочка вспомнила большие черные глаза Духа-оленя, и вытянула вперед маленькие голые ладошки:
– Беру, – сказала ведьме маленькая девочка.
Жуткая боль прорезала ее руки до самой груди, по щекам ребенка потекли слезы, но Лотти не издала ни звука.
Ведьма распахнула дверь и помогла Лотти надеть лыжи. Вокруг бушевала метель.
– Не дай снегу потушить его! – вслед сказала девочке ведьма.
И Лотти, укрывая в обожженных ладонях уголек, поспешила вниз по холму.
– Чему быть, того не миновать, – тяжелым голосом промолвила ведьма и исчезла за стеной дома без двери.
***
Девочка спешила сквозь вихрь колких снежинок, пульсирующая боль в руках пеленой вставала перед глазами, и Холм, по которому она спускалась, казался бесконечным. Но вот Лотти достигла кромки леса, и деревья распахнусь перед ней, словно впуская ее, стараясь укрыть от злой бури. Их ветви сплелись над ее головой шатром, а кусты расступались перед ней, указывая дорогу к поляне. Девочка приближалась к цели, а боль становилась все нестерпимее. Кто-то вдалеке нашептывал – «брось!» Но девочка лишь сильнее укутывала уголек в ладонях, спеша к поляне.
Наконец, последняя занавесь ветвей приподнялась, и Лотти вышла к плененному Духу-оленю. Она опустилась перед ним, раскрыла изуродованные ладошки и принялась пережигать путы.