Мы ещё долго сидели под светом мерцающих звёзд, слушая соловьиные трели и строя планы на будущее, наслаждаясь обществом друг друга, улыбками, прикосновениями... И это казалось настолько правильным, что не вызывало ни капли сомнения - теперь именно так и должно быть, каждый день, каждую ночь, всегда вместе, всегда рядом, поддерживая, даря любовь и душевную теплоту, невзгодам вопреки.
Поспать этой ночью удалось лишь самую малость, а утро нас встретило новыми делами и заботами. Дариша вела себя просто замечательно, но ровно до того момента, пока Ден не развернул в гостиной, прямо в воздухе, магическую карту местности. Мы обсуждали где лучше открыть портал, прислушиваясь к мнению юного гостя, когда наша кроха начала сначала хмуриться, а потом, её губки задрожали, а из глаз хлынули слёзы.
Перепугалась я знатно, мгновенно перейдя на внутреннее зрение и тщательно, сантиметр за сантиметром, обследовав её ауру, в оттенках которой не было ни тени, говорящей о том, что где-то или что-то у неё болит. Хранительница лишь пожимала плечами, давая понять, что причина ей неизвестна, и в этом деле она мне не помощница. Да я, в принципе, и не просила, надеясь на свои способности. Вот только от детского крика душу буквально разрывало на части.
Бреннар, как истинный мужчина, решил принять удар на себя, попытавшись взять Даришу на руки, в надежде, что та успокоится, почувствовав тепло отцовской ладони, но потерпел неудачу, поскольку та вцепилась в мою блузку своими цепкими пальчиками так крепко, что от задуманного пришлось отказаться.
- Она не хочет, чтобы вы уходили без неё, - покосившись на вопящую кроху, проворчал Литополес.
- Что? - в три голоса воскликнули мы, причём бабуня даже закашлялась, поперхнувшись воздухом.
- Я плохо её понимаю: глупенькая она ещё, не умеет правильно формировать мыслеформы, но девчушка чего-то боится, - мальчик шагнул ближе, и, не скрывая любопытства, заглянул в раскрасневшееся личико, - да, так и есть, боится, что вы не вернётесь.
Сказать, что мы удивились - это не сказать ничего. Потрясённо хлопая глазами, я открывала и закрывала рот, не понимая, то ли плакать, то ли смеяться. Как младенец, которому едва ли исполнился месяц, может чего-то боятся, причём настолько ясно, что это понял даже мальчишка одиннадцати лет?
- Ты ничего не путаешь? - осторожно переспросил Бреннар.
- Я уже давно научился считывать эмоции и понимать к какому объекту они относятся, -гордо задрав нос, заявил тот. - Думаете, почему я так спокойно сел с вами за один стол, там, в трактире?