– Извини, Таня, за нескромный вопрос, но верь, что не любопытство, а искреннее желание быть тебе полезной побуждает меня к этому. Скажи, пожалуйста, зачем ты пудришь нос? Это так некрасиво.
Грачёва подозрительно вскидывает глаза на Иру, но, видя, что та не смеётся, а выражение у неё участливое, Таня решается излить душу на больную тему:
– Да, конечно, это некрасиво, но я не знаю, что последнее время делается с моим носом: постоянно горит и краснеет. Уж я и чай, и кофе, и какао, и суп, всё горячее и горячительное перестала пить и есть – всё равно.
– Да разве ж всё это может помочь? Для подобных случаев существует великолепнейшее специальное средство, я вот только забыла сейчас, как оно называется. Представь себе, – понижая голос, очень конфиденциально, продолжает Пыльнева, – в этом году летом вдруг у меня нос краснеть стал, ужас, как мак! Я в отчаянии, понимаешь ли, к папе за советом, вот он-то мне и прописал то средство, о котором я тебе говорю. Видишь, теперь нос совсем приличный стал? – проводит Ира пальцем по своему тоненькому, беленькому носику. – И, веришь ли, от одного раза, через минут пятнадцать – двадцать краснота исчезла.
У Тани сразу делается заискивающий вид: «Правда, ведь Пыльнева дочь доктора, значит, в данном случае можно попользоваться», – очевидно, соображает сия бескорыстная девица.
– Пыльнева! Голубушка! Миленькая! Будь такая добренькая, достань мне рецепт, а я тебе что хочешь за это сделаю.
– С удовольствием, и даже не рецепт, а мазь принесу, я же говорю, что всего один раз помазалась, так что баночка полненькая.
– Милая, золотая, так поскорей, чтобы до вечера… Ты понимаешь?..
– Хорошо, хорошо, непременно.
Но прошло целых четыре дня, а Пыльнева всё забывала, забыла и накануне вечера.
– Прости, Танечка, прямо из головы вон… Ну, уж завтра не забуду, видишь, даже узелок завязала.
Вот и юбилей. Днём был молебен, говорили речи, потом всех начальствующих и прочих власть имущих пригласили на обед, шикарно сервированный в одной из зал, а нам, грешным, простым смертным, предложили с этой же целью отправиться домой и, напитавшись, возвратиться, чтобы затем «прельщать своим искусством свет». Распорядительницы и участницы явились заблаговременно. Ученицам сказано быть в форменных, то есть коричневых, платьях, но сделать их декольтированными и нацепить всяких украшений не возбраняется. Как большинству наших, выпускных, сшили и мне к этому торжеству новое платье, с чуть-чуть открытой шеей и большим кружевным воротником, заканчивающимся спереди жёлтым бантом; такую же жёлтую ленту пристроила мне мамочка в волосы.