– Ты не понимаешь! – чуть вспылил он. – Здесь был такой вкусный шашлык, а главное недорогой.
– Ну что поделаешь… Придется искать другую кафешку.
– Что же нам еще остается? – негодующе спросил он.
Мы зашли в торговый центр, где была кофейня и ресторан, но он сказал, что ему там не нравится. Отговорил еще от пары заведений. Зато предложил зайти в столовую, но в этот раз вежливо отказалась я. В моей душе разгорелось негодование – мы три часа блуждали по Москве голодные, а он как привередливая девица отметал все варианты. У меня даже закралось подозрение, что он избегает приличных заведений, желая сэкономить. Между тем, жадность не слишком красит мужчину. Вот поженимся и будем вместе считать бюджет, покупая продукты в супермаркете со скидкой. А пока надо не оплошать перед девушкой, к тому же если голосом не вышел.
– Все! – вскипела я. – Я уже очень голодная. И я иду в первое попавшееся кафе, которое увижу.
– Хорошо, – угрюмо согласился он.
Цены в меню в этом «первом попавшемся кафе» вызвали ворчание Владислава. Он буквально запротестовал. Сказал, что здесь очень дорого и есть он здесь не будет. Однако меня вызвался великодушно подождать. Пока я жевала свой «цезарь» и «карбонару» он маленькими глотками цедил черный кофе. А при расплате попросил свой напиток включить в мой счет, с обещанием вернуть деньги позже.
Затем он проводил меня до отеля.
– Как же я рад, что ты приехала, – сказал он и потянулся за поцелуем.
Но я подставила ему щеку.
– Завтра уезжаешь уже? – спросил он.
– Да, – коротко ответила я.
– Я провожу тебя.
– Да ну не стоит, Владик! Что ты будешь из-за меня мотаться на вокзал. К тому же я вечером уезжаю.
– А я хочу! Хочу проводить тебя и попрощаться. Так что не спорь!
А спорить у меня не было ни сил, ни настроения. И я согласилась.
Конец этой странной истории был положен на перроне. Там меня поджидал Владик. Он проводил меня до вагона, где я снова умело ускользнула от его поцелуя.
Поезд медленно набирал ход, и я видела побледневшее лицо Владислава. Эх, московский соловушка, не судьба нам быть вместе. Голос больно тонок, да и жадность мужчину не красит. Владик стоял на железнодорожной платформе бледный, как привидение. И в свете солнечных лучей глаза его светились, как два драгоценных изумруда.
– Глаза у него, конечно. необыкновенные, – романтично и одновременно грустно сказала я Вике.
Чучух-чучух, чучух-чучух… Прощай Московский соловей. Не для меня ты будешь слагать свои песни.