Стоявшая за дверью Лилиит опустила глаза. Она знала, что он прав. Ведь она игрушка Судьбы, той что пишет и смерть. Забылись все слова, что хотела охотница сказать маршалу. Глаза защипало и, шмыгнув носом, девушка сбежала по лестнице на первый этаж, выбежала на освещённую светилом лицу. В её ушах стояли последние слова маршала.
– И лгунья она! Не Лилиит её имя, а Лилия!
Не слышала она, как ответил Гилиам. Не видела, как сцепились два друга, как перевернули всю комнату вверх дном. Не знала, что Илис потом рыдал как мальчишка и просил прощения у воина. Ничего этого она не знала. Она слышала только стук собственного сердца и видела, как земля мелькает под её ногами.
«Он прав, – думала охотница. – Прав. Я всем приношу несчастья! Никто не выжил после моей любви. Никто! Прости, Марей, я не хотела.»
Лилиит влетела в прохожего и чуть не сбила того с ног.
– Прошу прощения, – она подняла глаза на парня, который послужил ей преградой.
Он улыбнулся, на щеках появились ямочки, а в глазах смешинки.
– Я знал, что ты умеешь держать слово, – ответил Рэйнер, придерживая её за локоть.
– Только ты выжил, – шёпотом ответила ему охотница.
На окраине Нулбанара, где ютились небольшие одноэтажные домики стояла ночная тьма. Не облизывал дороги лунный свет, не было видно путников с факелами. Квартал считался недобрым и после захода светила никто не выходил из дома.
Только в кабаке «Под соломенной шляпой» стоял шум и крики. В освещённых окнах мелькали люди, пили, проливали эль на пол. Из дверей время от времени выпадали те, кто перебрал, и освобождали желудок в ближайшей подворотне.
Лилиит сидела на лавке, укрытой толстым одеялом, и видела это все из окна, выходящего как раз на кабак.
На втором этаже загорелся свет в окне, мелькнула обнажённая женщина, за ней мужчина и оба скрылись из поля зрения.
Охотнице не нравилась обстановка Нижнего города, но она держала язык за зубами.
Рэйнер зашёл в комнату, улыбнулся и поставил на стол кувшин, на боках которого проступили капельки конденсата. Парень пододвинул стул к столу, сел, подпёр руками лицо.
– Ты голодна?
Лил отрицательно качнула головой.
– Тогда выпей, должно полегчать, – он потянулся к щербатой глиняной кружке, плеснул в неё и поставил перед охотницей.
Вино было таким холодным и крепким что аж челюсти сводило. Опалив себе горло первым глотком, она закашлялась, на глазах выступили слёзы.
Какое-то время сидели молча, лишь журчал наливаемый алкоголь и кашляла Лилиит.
– Что там у тебя стряслось? – он вновь опустошил свою кружку, глаза заблестели.
Лилиит почувствовала, как голова начинает кружиться, а от выпитого на голодный желудок развязывается язык.