Я полчаса докладывала Рите подробно, где мы были, что ели и сколько это стоит. Рита от московских цен несколько раз хваталась за сердце, но моим рассказом осталась довольна.
– А Стас, какой он?
– Нормальный. Добрый.
– Приставал?
– Рита, что за вопросы. Конечно, нет. Он знаешь какой, ему девки и так на шею пачками бросаются. Такие не пристают.
– А жена у него есть?
– Кажется, нет. Не знаю. Рита, отстань со своими дурацкими вопросами. Расскажи, как вы там?
– Да у нас все по-старому, чему в деревне случаться? Может, он в тебя влюбится? Ты у нас красавица!
– Рита, все, пока. Мне пора смотреть черепах.
Я отключила телефон и убрала его в карман. Тут же подбежал Миша и потащил меня в павильон с рептилиями. Но я там смотрела не на змей и ящериц, а на людей, которые семьями пришли сегодня в зоопарк. Мама, папа и ребенок, иногда два ребенка, весело проводят время. Мне было интересно наблюдать за счастливыми людьми. Я тоже так хотела. Именно там, напротив аквариума с крокодилами, я пообещала сама себе сделать все, чтобы у Миши была нормальная семья. И чтобы это был не последний зоопарк в его жизни. И чтобы летом было море. А со следующего года была самая обычная школа. Может быть, не в Москве, но из деревни пора выбираться.
Год назад я продала родительскую квартиру, чтобы были деньги на операцию Мише. Чтобы делать пересадку собственных стволовых клеток не у нас в Екатеринбурге, а в Израиле. Муж был против, но мне было плевать на его мнение. Наши отношения трещали по швам, мы уже не могли даже в одной комнате находиться больше пятнадцати минут, чтобы это не закончилось скандалом. Мы оставались вместе только ради сына, который отчаянно нуждался в операции. Донора не было. Но эта операция могла помочь или как минимум дать еще время для поиска подходящего донора. Я продала квартиру и поехала с Мишей в Тель-Авив. Я не думала, что будет после операции. Не думала, как буду жить потом и где. Я боролась за жизнь сына всеми возможными средствами. Я вычеркнула Костика из нашей жизни и запретила ему приближаться ко мне и к Мише, раз он сдался и готов смотреть, как его сын умирает. Раз в месяц на карту мне приходили деньги. Сначала я пыталась отправить их обратно. Не получилось, они все приходили, а Мише нужны были лекарства. И я стала тратить их, но мужа так и не смогла простить. Еще больно от его предательства.
Но глядя на полные семьи и счастливых детей, я чувствовала, что должна сделать для Миши больше. Чтобы у него была не одна я. Надо выбираться из деревни. Эта мысль красной табличкой загорелась в моей голове. Я что-нибудь придумаю. Тогда, после операции, решение уехать жить на родительскую дачу казалось мне единственно верным. Чтобы никого не видеть. А еще там пахло мамой и папой, как будто они еще живы. Тогда, спрятавшись от мира, я смогла встать на ноги и продолжить жить. Но сейчас пришло время перемен.