Будем снимать дома, так даже лучше. Решено. Я написал Алине, чтобы приезжала к двум, и продолжил играть в танчики.
Ира появилась, когда я стал уже нервничать. Что они там так долго делали?
– Ну как? – спросил я Иру, когда они сели в машину.
– Потом, – ответила она. – Все хорошо, но нужно подумать.
Я завел машину, и мы поехали домой. Всю дорогу Ира молчала, уставившись в окно. Я понимал, что при Мише она не будет мне ничего говорить. Зато Миша традиционно не замолкал. Он рассказал мне все, что увидел. Про доктора и двух его помощников, про то, как он сдал огромную колбу крови и ему было не больно.
– А еще там был большущий аквариум с рыбками. И я рассмотрел их всех, пока мама разговаривала с доктором без меня.
Дома был бардак, но я, кажется, стал к нему привыкать.
– Через двадцать минут приедет Алина, – сказал я Ире, – надо бы немного прибраться. Снимать будут, как я исполнил свое обещание.
Ира не стала спорить или задавать уточняющих вопросов, а кивнула и пошла собирать свои и Мишины вещи по комнате.
– И хорошо бы поесть до их приезда, а то я уже голодный.
– Ты всегда голодный, я заметила. Как ты так много ешь и не толстеешь? – сказала Ира и поставила греться щи.
– Бабушка считала, что у меня глисты. Я всегда много ел и оставался худым.
– Ведьма. Я б сказала, что ты ведьма.
Когда приехала Алина с оператором, на столе стояли бабушкин чайный сервиз и вазочка с конфетами. На елке мигала гирлянда, а Миша, умытый и причесанный, готов был «говорить речь», как он выразился. Я только что съел две тарелки щей и был почти доволен. Это был мой третий трезвый день, и мне очень сильно хотелось выпить. Но сегодня судьбоносный вечер в моей карьере, и я не собирался его пропивать.
Алина нимфой впорхнула в мою квартиру, осмотрела каждую комнату и генеральским голосом начала командовать.
– Миленько тут, но стол надо отодвинуть от окна, чтобы свет из-за спины убрать. Ну или портьеры задернуть. Они нейтрального цвета, хорошо будет. И гирлянду выключить.
Оператор выставлял свет, прикреплял микрофоны, а я стоял чуть в стороне и наблюдал. Мне здесь участвовать не полагалось. Я уже гонял в голове возможные диалоги с Барышевым. Если меня позовут на разговор, я должен быть готов. У меня было что ему сказать. Я уже не раз представлял себя на новой должности и даже придумал список первоочередных действий, если это назначение случится. Я открыл заметки в телефоне и стал их редактировать.
Я полностью ушел в свои диалоги и отключился от происходящего. Поэтому когда сначала наступила тишина, а потом послышался Мишин голос, я не сразу услышал, что он говорит.