Он замолчал, ожидая, пока его слова дойдут до меня, но они явно противились этому пути. Никак не могла уловить то, к чему он клонил. Ещё и уговаривал так, будто я уже отказалась от поисков.
Молчание затягивалось. Минута, две, пять...
- К чему вы клоните? - не выдержав, прямо спросила я.
- Ох, точно! Вы же не помните и этого! - «понял» целитель.
Мне показалось, что это тоже было проверкой - вспомню ли я что-то важное. Не вспомнила. Потому что отродясь и не знала.
- По крови я могу вычислить вашу родню, кем бы они ни были. Это не больно и не страшно, - тут же добавил, заметив мои нахмуренные брови. Но я опасалась не боли.
- И как это происходит?
- Я возьму каплю вашей крови и сопоставлю с архивом. Каждый рождённый ребёнок имеет свой номер крови, который привязан к номерам всей его родни. Сведенья о них хранятся в архиве.
Идентификационные номера - это мне знакомо. Видимо узнавание каким-то образом отразилось на моём лице.
- Вы не помните ничего из этого?
- Нет, - уверенно ответила я. Настойка приняла это за правду.
Людвиг, молчавший всё это время, подал голос:
- Так вы согласны? Для жителей архив, конечно, работает только днём, но целителю могут сделать поблажку в непростой ситуации...
Было чувство что меня, как зверя, загоняют с двух сторон два опытных охотника.
Но разве был у меня выбор? Откажись я, мало ли куда попаду? Кто тут у них борется с бродяжками и прочими лицами, портящими имидж города?
Да и кроме того, моей крови просто не может быть в архиве. Всё равно они не узнают ничего.
Не найдя других вариантов, согласилась.
Выбираться из мягкого, уютного кресла, в котором так хорошо сиделось после долгого дня прогулок, совсем не хотелось. Чуть ли не со стоном боли заставила себя подняться и последовать за мужчинами.
К архиву мы пришли тем же путём, которым шли к дому целителя. Пройдя тот самый парк, в котором я повстречала Людвига, буквально через пару минут оказались у шикарного дворцового комплекса в неоготическом стиле.
Точнее, перед его воротами. Запертыми.
Жестом заправского фокусника Ольрих достал из кармана ключ, показал нам и открыл замок. Людвиг на это лишь фыркнул, а меня такой настрой неожиданно расслабил и внушил чувство безопасности.
Разве могут двое солидных мужчин, перебрасывающихся короткими шутками и тем самым подтверждающие фразу о том, что первые сорок лет детства у мужчин самые трудные, а дальше уже оно проходит полегче, причинить мне вред? Это была опасная в своей беспечности мысль, но я так устала к тому моменту, что уже ничего не соображала. Легче было не анализировать всё происходящее, а отдаться на волю случая.