- Когда собираешься домой?
- Хочу взять билет на конец июля.
- Метин знает?
- Нет. Прошу, не говори ему. Достаточно твоего рассказа обо мне и Глебе.
- Сбежишь не попрощавшись, Лера? Так не поступают с друзьями, - укорила она.
- Не сбегу, но собираюсь сама сказать.
Тему отъезда мы обсуждали две недели назад, и вот уже два дня я собиралась с мыслями, чтобы поговорить с Метином. Подходящие слова не находились, доводы не складывались в разумную цепочку, поэтому я всё оттягивала и часто закрывалась в себе, обдумывая речь. Она получалась так себе, какая-то корявая, трусливая, неправильная.
- Лера, ну посмотри, какого красавчика я тебе нарисовал, - вырвал из воспоминаний парень. – У него улыбка как у меня, такая же счастливая и дурная.
- Она у тебя не дурная, - потрепала кудрявые волосы. – Умная и красивая.
- Если ты выйдешь…
- Я улетаю, Метин, - выпалила, не давая закончить фразу. – Мой самолёт завтра утром. Только не отговаривая меня. Моё место в Москве, и Марк должен родиться на своей родине, а перед этим познакомиться с бабушкой и дедушкой. Они до сих пор не знают, что скоро у них появится внук.
- Я могу полететь с тобой, - воодушевлённо начал он. – Буду помогать вам, заботиться…
- Нет, Метин. Твоё место здесь. Не рядом со мной.
- Но…
- Так будет лучше, - снова прервала его, видя боль и растерянность в глазах. – Ты встретишь хорошую девушку, которая полюбит тебя, но ей буду не я. Моё сердце отдано Глебу, и обратно он его не вернул.
- Уверен, моего сердца хватит на двоих, - грустно обронил Метин.
- У меня нет права пользоваться им.
- Могу я рассчитывать на прощальный ужин?
- Можешь, но сейчас я хочу побыть одна.
Метин осторожно прошёлся ладонью по животу, сжал рукой плечо, кивнул и пошёл к своему дому, тяжело ступая и не поднимая головы. Ему было больно, и я чувствовала тоже самое. Не больнее, как после расставания с Глебом, но всё же мужчина стал мне родным.
Я опустилась на покрывало, заботливо расстеленное другом, и потянулась за тонкой полосой, соединяющей голубое небо с прозрачной синевой воды. Знала, мне будет не хватать безмятежности Греции, нежности Афин, поддержки друзей, поэтому жадно впитывала последние часы рая.
Шаги за спиной, набежавшая тень, лёгкая вибрация воздуха.
- Здравствуй, куколка. А ты изменилась.
Откинулась назад, в защитном жесте положила руку на живот и с ужасом натолкнулась на лихорадочный взгляд. Усталость на лице, тонкий шрам на лбу, небрежность в причёске, костыль, поддерживающий локоть.